"В.П.Слободин. Белое движение в годы гражданской войны в России (1917-1922 гг) " - читать интересную книгу автора

Таким образом, под давлением правых и умеренных кругов А.Ф.Керенский
пошел на подготовку к установлению более жесткого гражданского и военного
руководства, тесно взаимодействуя при этом с высшими военными кругами.[33]
Но пугающая перспектива быть отстраненным от власти Корниловым в
последний момент толкнула главу Временного правительства на его
предательство. В свою очередь, Л. Г. Корнилов, имевший, по характеристике
Алексеева, "львиное сердце, но овечью голову",[34] вместо того, чтобы
беспрекословно подчиниться приказу А. Ф. Керенского согласно телеграмме от
27 августа о сдаче должности Верховного главнокомандующего генералу А. С.
Лукомскому и тем самым сохранить стабильность в государстве, подписал 28
августа составленное его ординарцем, неким Завойко, заявление, в котором
действия Керенского квалифицировались как "великая провокация". В
дальнейшем, открыто отказавшись подчиниться Временному правительству, Л. Г.
Корнилов в обращении к казакам заявил, что идет против правительства и
"против тех безответственных советников его, которые продают родину".[36]
Был ли порыв Л. Корнилова выражением замыслов реакции, как это
утверждает в своих работах отечественный историк Г. Иоффе?[38]
В этой связи необходимо привести свидетельство и другого соратника
Корнилова по борьбе, генерала А. И. Деникина: "...Корнилов не был ни
социалистом, ни реакционером. Но напрасно было бы в пределах этих широких
рамок искать какого-либо партийного штампа. Подобно преобладающей массе
офицерства и командного состава, он был далек и чужд всякого партийного
догматизма; по взглядам, убеждениям примыкал к широким слоям либеральной
демократии... Он мог поддерживать правительства и Львова, и Керенского,
независимо от сочувствия или не сочувствия направлению их политики, если бы
она вольно или невольно не клонилась, по его убеждению, к явному разрушению
страны... Корнилов не желал идти ни на какие "авантюры с Романовыми",
считая, что они "слишком дискредитировали себя в глазах русского народа"".
На заданный как-то Деникиным прямой вопрос, что если Учредительное собрание
выскажется за монархию и восстановит павшую династию, Л. Г. Корнилов ответил
без колебания: "Подчинюсь и уйду".[39]
То, что за Корниловым не стояло никакой партии, подтверждает в своей
книге и Г. З. Иоффе. Он указывает, что на одном из первых совещаний
"быховских узников"[43]
Именно с провозглашением внепартийности, на взгляд автора, и следует
связывать начало кристаллизации "белой идеи". Интересы государства, России,
в противовес частным устремлениям отдельных групп и лиц российской
общественности, раскалывавших единство русского общества во имя своих
партийных программ, составили суть, квинтэссенцию всей идеологии белого
дела.
Западный историк П. Кенез, специализирующийся на исследованиях истории
русской гражданской войны, в одной из своих статей как-то заметил, что
"историки объяснили мысли и мотивы белых намного меньше, чем умонастроения
красных".[44]
Тем не менее идеология белого движения достаточно полно отражена в
документах и материалах, касающихся деятельности белых армий и гражданских
администраций как на фронтах гражданской войны, так и в тылу.
Основные идеи белой борьбы вошли в так называемую "корниловскую
программу", составленную "быховскими узниками". В частности она
предусматривала:. установление правительственной власти, "совершенно