"Леонид Словин. Пять дней и утро следующего " - читать интересную книгу автора

Бахметьев и следователь молчали. Камера поэтому все время показывала
одного Горяинова.
- ...не представляю, как Дима сдал весеннюю сессию и теперь зимнюю.
Собственно, ничего он не сдал. К преподавателю по вычислительным машинам я
ездил и к политэконому. У математика раза четыре был. Да и когда было
учиться? Встречи да звонки! Сначала мы не понимали. Поднимешь трубку -
молчат... "Алло! Алло! Говорите" - гудки! Может, аппарат не срабатывает? -
думали.
Оператор показал теперь следователя линейно-следственного отделения.
Тот, кивая, старался не пропустить ни одного слова Горяинова.
- ...впилась в него, как пиявка. Не оторвешь! Какие ребята - Женя
Бабичев, Слава Момот! Все сейчас издерганные, злые! Юриста привела в
компанию, а он их на десять лет старше...
Следователь уточнил:
- Верховского?
- Его самого. Загуляла, одним словом. Вот они и бесятся...
- Как вы узнали, что сыну звонила именно Анкудинова? - спросил
Бахметьев.
Горяинов усмехнулся.
- Сначала я так не думал. Грешным делом, всех подозревал... - Он
положил на стол локти, несколько раз сжал кулаки. - Да очень просто! Если я
кому-то надоблюсь, сначала могут поинтересоваться на работе: "Ушел ли?" Если
звонят жене - то же. А тут как-то позвонили и молчат. Я сразу звоню на
работу: "Мне не звонили сейчас, не спрашивали?" - "Нет". К жене звоню на
работу: "Никто не спрашивал?" К сестре, к племяннику Николаю. Есть!
"Спрашивал Димку женский голос!" На следующий день история повторяется.
Сначала она его ищет у Николая, потом звонит сюда. Если мы берем трубку -
бросает... - Горяинов покачал головой: - Откуда хитрость такая в нежном
возрасте? Любовь? У Димки - возможно.
Денисов заметил, что в лице Горяинова что-то дрогнуло.
- Я принес тут вам некоторые высказывания сына. - Горяинов достал
бумажник, выложил несколько исписанных мелким скупым почерком листочков,
надел очки и стал читать:
- "Почему вдруг грустно, когда видишь дорогу в поле, облако, тихую
деревню на косогоре?.." Или вот: "Чтобы миллионы людей спокойно любили,
нужно, чтобы тысячи любили до исступления, а десятки - чтобы жертвовали
всем..."
- Он стихи писал? - спросил следователь, поморщив лоб.
- Кто их не пишет? - сказал Горяинов. - Я сам писал. Или вот: "Все
закрутилось после шестого февраля, словно подхватило течение и несет с
бешеной скоростью!" А вот целый сценарий: "Ты сказала: "Наверное, все-таки
не люблю. Привычка..." Я закрыл лицо. Мы стояли под навесом в детском саду.
Ты не заметила слез: темно, дождь. "Тебе плохо? - спросила ты. - Тебе
морально важно услышать "люблю". - "Я завишу от слов". - "Но ведь ничего не
переменилось?" - "Все-таки что-то изменилось. Назвать - значит определить
суть..."
Горяинов опустил голову.
- Я прав: она не любила его...
- Вы говорили с ней? - спросил следователь.
- С Анкудиновой? Один раз...