"Леонид Словин. Зеленое море, красная рыба, черная икра " - читать интересную книгу автора

- ...Сережа охранял все живое, не только рыб. Неуклюжая безобидная
птица качкалдак потеряла одного из самых верных своих защитников... Я как-то
сказал Сереже: "По дороге, из машины, я насчитал на километр всего сто сорок
птиц! Куда мы едем?.." Он только положил руку мне на плечо... Прощай,
Сережа...- В конце он расплакался.
Жена Пухова - русая, в черном плаще с черной косынкой, тихо
всхлипывала - словно отплакала свое и не хотела никого обременять
созерцанием ее слез. Одной рукой она теребила мокрый платок, другую не
отрывала от руки мальчика лет шести - чисто и скромно одетого. На лице
мальчика было полное непонимание происходящего, а еще желание делать все,
как хотят старшие. Из него уже сейчас рос хороший помощник, я видел это по
тому, как он, в свою очередь, держал за руку маленькую сестру и следил за
ней. Может, это помогло мне лучше представить самого убитого, а главное,
понять его существенную черту - надежность, самый редкий и ценный дар в
человеке.
Я оглянулся на своих. Следователь Гусейн Ниязов - он прибежал на
кладбище прямо с парома, поручив младшую девочку жене,- стоял, ничего не
видя, погруженный в себя. О чем он думал? Его отцовские и супружеские
обязанности цепко держали его и на кладбище.

Милицейские сняли фуражки, стояли "вольно", в любую минуту готовые к
приказу недремлющего, величественного Эдика Агаева.
Мой толстый молодой помощник Бала виновато улыбнулся мне одними
губами; тяжелый, из твида, модный пиджак вздымался горбом на его животе.
По знаку секретаря горкома подполковник Агаев расставил своих
карабинеров, негромко отдал команду. Сухой треск выстрелов согнал несколько
птиц с окрестных памятников. Я машинально посчитал. Директор заповедника
назвал точную цифру - птиц было именно четырнадцать на сто метров.
Тут же, мгновенно, оркестр перешел на бодрый марш. Ритуал похорон был
давно отлажен. Мужчины забросали могилу землей. Вдова Пухова, его дети,
большинство присутствующих бросили по нескольку комьев земли. Я тоже
подошел.
- Вы не поедете на поминки? - В мою сторону повернулось
добродушное русопатое лицо одышливого Буракова.
- Некогда. Надо идти работать.
- У меня тоже работы по горло. Но надо и о семье думать.- Серые глаза
смотрели обидчиво.- Со всеми может случиться... Вы ее не допрашивали? - Он
показал головой на вдову.
- Нет пока.
- Ей надо прийти в себя...
Я прошел по аллее, прежде чем спуститься вниз, к машине. Кладбище было
совсем не похоже на места погребения того берега. Выжженный солнцем
безлюдный азиатский мазар, куда приходят только во время похорон и на
котором в другие дни не встретишь ни единой души.
Народ быстро расходился. Отсутствие деревьев, зной делали свое.
Музыканты спешили. Им предстояло повторение печальной программы. Что-то
быстро глотая на ходу, они собирались у машины, разом поблекшие, в
заношенных черных галстуках и пыльной обуви.
У ворот я снова увидел своих. Карабинеры возвращались в отделение.