"Всеволод Слукин, Евгений Карташев. Вас зовут 'Четверть третьего'?" - читать интересную книгу автора

плиту, опутать проводами, а потом со злорадством ожидать, когда на экране
большого прибора зеленая линия замрет и выпрямится...
- Ах ты, гад! - прошипел я и на ходу выскочил из машины...
...Очнулся я уже в лечебнице. Маленькая белая палата. Одна кровать.
Полузанавешенные окна.
Этакое кругом чистоплюйство. Дорогая, видно, лечебница. Как я их
надул! Пусть лечат. Пусть! А платить будет Пушкин.
Потом пришла сестра, сделала мне укол и снова укатилась. Я лежал,
смотрел в потолок. Начал обдумывать план побега. Самое главное - это
раздобыть одежду. А остальное приложится.
Одно я уже решил твердо - профессор меня больше не увидит. Я ему не
белая мышь. "Маус, маус, ком хераус!" Видали? Как говорит поэт, "лучше уж
от водки умереть...", и все такое.
Через несколько минут после ухода сестры появился профессор.
Видно, она ему сказала, что я очнулся. Профессор сел на стул около
койки, взял мою руку, пощупал пульс, потрогал голову, посмотрел на доску,
где записывалась моя температура. Потом спросил.
- Ну, как чувствуете себя, Иван?
Я молчал, с неприязнью разглядывая его.
- Теперь уже все в порядке, - продолжал он. - А было очень плохо.
Воспаление легких. Фрау Гросс просидела около вас два дня. И еще двое суток
дежурила вот эта милая девушка.
Он показал на заглянувшую в комнату молодую сестру. Она улыбалась. Я
мельком взглянул на профессора. Он тоже улыбался.
Прямо цвел. Блестел, как медный пятак.
- Знаете, Иван, почему погибла Рената? - спросил он.
- Не знаю никакой Ренаты и знать не хочу.
Он рассмеялся.
- Рената - это белая мышь, которая погибла во время опыта. Так вы
знаете, почему она погибла?
- И знать не хочу, - повторил я упрямо.
- Я виноват в этом. Какая глупая случайность. Я забыл выключить ток, и
экранирующая сетка над металлической плитой оказалась под напряжением.
Час от часу не легче! - подумалось мне. - Одно дело - умереть во имя
науки, черт возьми! И совсем другой коленкор, если тебя шлепнет током, как
какого-нибудь бандита на электрическом стуле. И все по милости этакого
рассеянного болвана. А теперь он счастливо смеется. Потом, когда мои
останки выкинут на помойку, он через несколько дней счастливо заржет:
"Эврика! Нашел! Этот тип умер от того, что я забыл вынуть из его черепа
нержавеющий скальпель! Какая рассеянность! Надо быть в следующий раз
внимательнее. Так-то!"
- Нет, вы подумайте, Иван! Какая глупая случайность! - снова донеслось
до меня.
Я отвернулся к стене. Профессор еще раз что-то говорил, но я вдруг
уснул. Проснулся почти через сутки. В палате было очень светло. Светило
солнце, небо было голубое - явление не частое в ноябре. Стало как-то
хорошо, спокойно. Даже профессор с его мозговыми извилинами перестал меня
волновать, и все такое. А он, профессор, тут как тут.
- Ну, как дела, Иван? Вы, кажется, поправляетесь. Температура почти
нормальная. Но полежать еще придется. Все-таки воспаление легких- не шутка,