"Всеволод Слукин, Евгений Карташев. Вас зовут 'Четверть третьего'?" - читать интересную книгу автора

- Ну, профессор, я готов. Теперь, - он похлопал по карману, хоть под
нож. Рад быть жертвой науки.
Меня несколько покоробили эти слова. Я совсем не собирался делать его
"жертвой". Наоборот, мне казалось, что он станет первым из счастливейших
людей - людей с искусственным чувством, чувством времени. Его нужно было
обязательно успокоить.
Я решил продемонстрировать ему несколько моих опытов с белыми мышами,
постараться сделать это непринужденно, без нажима, чтобы он не заподозрил в
этом какого-либо подвоха с моей стороны.
Я долго не знал, как же называть своего пациента. Господин Никифоров?
Слишком уж официально. Правда, тысячи моих земляков зовут друг друга именно
по фамилии с приставкой слова - господин.
Я спросил, как его имя. Он ответил:
- Иван. А отца моего звали Михаил. У нас, русских, принято называть по
имени-отчеству. Так вот меня зовут Иван Михайлович. Но вы меня можете звать
просто Иван. Ваня.
- О, это хорошо! Иван! - я почему-то очень обрадовался. На память
пришли "Иваны" еще военных времен. Хорошо, что здесь только один этот Иван,
а остальные там, на востоке.
Я повел его в наш "зоопарк", как все называли комнату с клетками для
подопытных животных.
Говорят, русский ученый Иван Павлов, кстати тоже Иван, его я очень
уважаю... Так вот, Иван Павлов поставил памятник собаке. Я бы поставил
памятник белым мышам. Именно они помогли мне открыть "рефлекс времени". Мы
пошли к белым мышам. Увидев меня, эти красавицы забегали по клетке, начали
вставать на свои тонкие лапки, показывая розоватые брюшки. Никифоров
засмеялся.
- Мыши. Ха-ха! Когда-то в школе я учил такой немецкий стишок: "Маус,
маус, ком хераус!" "Мышка, мышка, выгляни наружу!"
Он снова нервно засмеялся, наклонился к клетке:
- Маус, маус, ком хераус!
Положительно, его нужно было успокоить. Я взял свою любимицу Ренату.
Мышка с девичьим именем сидела у меня на ладони и крутила черным носиком.
- Пойдемте, Иван, - потянул я Никифорова за собой в соседнюю
затемненную комнату. В полумраке ярко светились красные и зеленые
индикаторы работающих приборов, голубела шкала большого излучателя и
прыгали светящиеся стрелки на кварцевых часах.
Я посадил Ренату на металлическую пластинку, закрыл экранирующую
сетку, соединил излучатель с автогипнотизером и часами. Тонкий, еле
заметный луч света из излучателя постепенно двигался вдоль спины мышки к ее
голове и затем, когда на экране электроэнцефалоскопа появилась линия с
характерным пиком - "пиком", застыл в одной точке. Мышка сидела неподвижно.
Как всегда, через шесть с половиной минут альфа-ритм мозга вошел в резонанс
с ритмом часов и пик на экране начал пульсировать. Через пятнадцать минут я
убрал излучатель. Пик на экране продолжал вздрагивать. Рената дергала
черным носиком. Пик пульсировал. Я спросил Никифорова:
- Ну, как вам это нравится? Вы поняли смысл работы?
Иван ответил довольно неопределенно:
- Интересно. А вот насчет смысла... Гм! Нужно подумать.....
- Что вам думать? - не понял я. - Теперь думать поздно. Вы уже