"Вениамин Смехов. В один прекрасный день..." - читать интересную книгу автора

- Ленька, людей не видишь! Здорово!
- О, привет, Гоша, как дела? Ты чего загорелый какой? Чертям котлеты
жарил?
- Ошибка, брат. На Кубе был - год целый.
- Батюшки, мы ж только что у Светки виделись!
Светка, как и Гоша Перов, - бывшие одноклассники, и после ежегодных
вечеров встречи десятый "А", как правило, гуляет у нее - старой Ленькиной
зазнобы, несбывшейся детской любви.
- Здрасти-мордасти! У Светки - в позапрошлом, а нынче - погляди в окно!
Лень, я убег. Как творишь, знаменитость? Читал о тебе, кины вижу, хоть бы
позвал в театр!
- А на Кубе-то что ты так долго, Гошенька?
- А на Кубе, Ленечка, я опытом русской кулинарии делился и повышал,
однако, свою "квалификацию". Бегу, счастливо! Про театр ты вроде бы и не
слыхал...
- Сделаю, сделаю, позвони!
- Пока! Позвоню: двадцать восемь - все нули - с хвостиком!
Это такой номер телефона: 280-00-01. Очень легкий для запоминания.
Угловой милиционер свистнул, Леонид рванулся к тротуару, к аптеке, к часам:
9 часов 25 минут. Москва гудела от строек и автодвижения. Перейдя Безбожный
переулок, в виду церкви и напротив нее - собственной бывшей школы номер 235,
отец семейства вздохнул о прошлом и продолжил свои мысли о будущем. "Отелло"
для Краснодара - это раз. Ленке оставить записку посмешнее - два. Тете
Лизе - насчет борща и "Мосфильм" - три. Успеть бы прочесть сегодняшнее для
радио - четыре. Черт, сметану же забыл купить. Ладно. Тетка сходит. За
хлебом - тоже она. Что еще? Маме звякнуть - обязательно. У Галки 28-го -
день рождения. Если не пришлют перевод с телевидения - денег до получки
еле-еле. А подарок? Ладно. У тетки одолжу. Репетиция "Аты-баты" - не готов.
Вчера в два часа лег - где было сил готовиться? Надо бы попробовать этого
врача-лейтенанта шепелявым сделать - как Гоша Перов. Текст, только текст
держит. И Леонид слова из роли - те, что помнил, - тут же переложил на новую
характерность - под Гошу. На Второй Мещанской прохожие видели, как человек
высокого роста, метр восемьдесят длиной, чем-то на кого-то похожий, бормочет
слова вслух, аккуратно волоча сумку со свертками и небрежно - авоську с
молоком, кефиром и прочим. Бормочет: "Ради бога, не учите меня жить. Вы
ранены - ваше дело лежать и не рыпаться. Кто из нас окончил медицинский?
То-то же. Правильно, больно. А я на что? Нет, будет укол. А за возражения
начальству - два укола вне очереди. Сестра, шприц! Прекращаю беседу!.."
Дальше текст забыл. Но на шепелявость и этот хорошо ложится. Только не надо
юморить, доктор этот - серьезный парень плюс влюблен. Любовь, правда,
выписана жутко. Банальщина, из пьесы в пьесу. Чего бы там придумать?
Режиссер еще тоже подарок. Дипломник Губин. Если, как вчера, начнет лекциями
кормить о Станиславском и Гордоне Крэге - взовьюсь, плюну и нахамлю. Опять
Тополев за спиной начнет змеюшничать: "Леонид-Ксеича не трожьте,
Леонид-Ксеич - знаменитый, сразу за Качаловым и перед Москвиным - он,
Леонид-Ксеич. Играть, правда, не умеет, слова подвирает и зажат, как шкаф,
но вы "Госпожу Бовариху" видели? Не трожьте нашего Ксеича. Он не сегодня
завтра народным артистом сделается". Или Ниночка Калинецкая, бывшая подруга,
в дамском гадюшнике - гримерной новую гадость молвит: "Павликовский - не
шуточки. Только с виду добряк. Этот добренький, девочки, - погодите