"Алексей Константинович Смирнов. Лето никогда " - читать интересную книгу автора

Малый Букер механически повторял чужие сплетни, не понимая странных
преимуществ юного возраста.
- Верно, - кивнул Катыш-Латыш, который слыл тугодумом и не успевал
сообразить самых простых вещей. Тем более - сделать вид, будто сообразил.

5. Три дня до родительского Дня.
Шашечки для Тритонов: синяя, синяя, синяя, синяя

- Ежкин корень. Ты ведешь себя, как мужик, - сказал Миша, выбираясь
из-под начальницы.
Он потянулся за спичками и по пути посмотрел на часы: пять утра.
Полусумрак рассмеялся хриплым смешком. Бархат звучания вобрал в себя
пепел и дым. Под одеялом щелкнуло: "Митоз," - механически отметил Миша.
Туберкулезные палочки в очередной раз удвоились.
Нога выпросталась из-под простыни, поиграла пальцами.
- Немудрено, - начальница "Бригантины" отпила из высокого стакана. На
столике, задрав стеклянный носик-нос, дремал макет одноименного судна,
служивший графином. - Я сделалась комбайном по ошибке.
- Как это? - Миша бессознательно отодвинулся. Бисексуалы одновременно
отталкивали и привлекали его.
- Перепутали родительские мнемы, - простыня зашевелилась: под ней
что-то чесали. В лагере было полно насекомых, и зуд поражал многих. - У нас
фамилия нейтральная, бесполая: Фартух. Вместо маминой приехала папина.
- Эпрон, - сказал Миша.
- Что?
- Просто так. Эпрон. Фартук по-английски.
- Эпрон... Капрон.
- Иприт.
- Ифрит.
- Ибикус.
- Инкуб.
- Суккуб тогда уж, - рассмеялась начальница, перекатилась и обняла
Мишу, походя вынув из его пальцев сигарету.
Миша, не успевший собраться с силами, отвел ее руку. Одновременно он,
пытаясь возбудиться, прикрыл глаза, чтобы вызвать умозрительный образ той,
что лежала с ним рядом. Ему казалось, что если приукрасить действительность,
то дело пойдет на лад. В торжественные дни, например, начальница
"Бригантины" смотрелась очень даже выгодно: она одевалась, как скаут, в
рубашку и шорты, повязывала галстук и в этом виде принимала парад; после
одного такого случая Миша сказал себе: решено! - и в тот же вечер постучался
к ней, прихватив с собой все, что положено брать в этих случаях: шампанское,
полевые цветы, коробку каких-то страшненьких конфет, седых и пыльных.
"Оставь все здесь, выйди и зайди, как нашкодивший мальчик", - сказала она
ему с порога.
Сейчас, отвернувшись и с закрытыми глазами, он видел только большие
ступни, короткую шею с родинкой и ненормально узкую талию, способную пройти
в кольцо из пальцев. Сущая машина, думал Миша. Совсем заездила
евреечку-врачиху: та спала с лица, и глаза стали, как сливы, и чем-то пахло
все время, черт-те чем.
- Как же так, - проговорил он задумчиво. - Как это вышло технически,