"Алексей Смирнов. Фабрика здоровья " - читать интересную книгу автора

Теория Вирхова

Расчудесный писатель Клубков мучился деснами. Явился ко мне и начал
сдержанно мучиться.
- Лечи печенку, - говорю. - Это же все от нее.
Оно и вправду так, особенно в китайской трактовке. Глаза, например,
тоже зеркало печени: слезятся с бодуна и желтеют при желтухе. А с деснами
вообще все просто, можно объяснить сосудистым ходом. Велел я ему пить
травку-расторопшу. И стал он ее пить. А потом пошел к знакомому
патологоанатому и все ему рассказал.
- Ччччччто за чушь!.... - взвился доктор. - Чччччччччто он такое
говорит?!... Лечить надо орган! орган!....
И сердито замолчал. Третьим глазом прислушиваясь к немцу Вирхову,
старому медицинскому гестаповцу, который тоже так думал. Ответные похвалы,
которыми сыпал Вирхов, доктор улавливал без труда. Благо по долгу службы
давно привык сообщаться с потусторонним миром.
Конечно, нет хлеба - кушай пирожные, это ясно. Ему-то лечить орган одно
удовольствие. Органы аккуратно разложены на подносе, рядом - вострый ножик,
стакан спиртика, лучок, беломор-папироса. Все абсолютно ясно. Безошибочная
диагностика.

Child Abuse

Сейчас много рассуждают о сексуальной травме детского возраста. Не в
трамвае, конечно, а в книжках, которые я вынужден читать по работе. И
постоянно приводят какие-то примитивные, грубые примеры. Вот у меня была
травма достаточно необычная - вернее, ее обстоятельства.
Когда мне было лет семь-восемь, бабушка возила меня в пионерлагерь
Инструментального Завода. Она там работала докторшей. И я развлекался
вольготной жизнью. В казарме не жил, на линейку не ходил, в глупые игры не
играл. Общественные ребята меня за это, конечно, недолюбливали. Учили разным
плохим вещам. Один раз научили стишку и сказали: прочитай папе. Но я уже
что-то подозревал и решил сначала порадовать бабушку. Дай, говорю, я тебе
стишок прочитаю. Бабушка растрогалась: лубочный внучек будет читать лубочное
стихотворение. Поставила меня, в коротеньких штанишках, на стульчик. Откуда
я изрыгнул такое, что у нее кровь отхлынула от поверхности тела.
А потом эти ребята научили меня рисовать на руке сердце, пронзенное
стрелой. Я с удовольствием нарисовал этот символ шариковой ручкой. И гордо
расхаживал. Не знаю, что я себе воображал, но, видимо, эта акция вполне
устроила мою зачаточную сексуальность. Но бабушка таких вещей не выносила.
Она, пожалуй, даже с излишней болезненностью воспринимала всякого рода
блатную атрибутику. Что-то здесь было нездоровое, оставшееся у нее от
рабфака 20-30-х годов. При виде убитого сердца она рассвирепела. Схватила
меня за руку и поволокла в баню, хотя я весь уже успел помыться, был банный
день, и у меня осквернилась только рука. Но она все равно потащила меня в
баню целиком. А в бане мылся женский обслуживающий персонал. Доисторических
размеров поварихи, прачки и уборщицы. И в этой бане, думая, что я ничего не
смыслю, бабушка стала отдраивать мою руку. Затолкав, разумеется, меня к этим
женщинам, в чем мама родила.