"Алексей Смирнов. Наследники Авиценны " - читать интересную книгу автора

удается далеко не каждого.
- Нет, каждого.
- Нет, не каждого!
Водитель был, конечно, не прав. Однажды его коллега, возивший
психиатрическую бригаду, зашел в приемник одного такого дурдома, в туалет, и
там его поймали пьяные санитары, дали ему люлей и связали. Тот знай себе
вопил, что он водитель, а ему надменно отвечали, что все тут водители.
Стороны так и не примирились. Хорошо. Прошло какое-то время, и шофер о
споре забыл, но его оппоненты все помнили. Наловили тараканов и покрасили
спреем в зеленый цвет. Высыпали этому шоферу и ждут.
Водитель пришел в несказанный ужас. Кинулся к докторам:
- Тараканы зеленые!
Те, серьезно:
- Ну, не знаем, это не к нам. Вон психиатры стоят, иди к ним...

Междометие

Поступила жалоба. Больной пожаловался на доктора, который его
оперировал под местным наркозом.
Ему не понравилось, что доктор, сделав разрез, сказал "упс".

Смычка

Я уже давно ничего не вспоминал из моей бедной на выдумку биографию.
Все, что дозволено внутренней цензурой, я написал; осталось то, что нельзя.
Но имеются и пограничные случаи, которые можно, скрепя сердце, предать
огласке. Вот, например, история болезненной смычки медицины с милицией.
Я всегда вспоминаю в связи с этим сцену из фильма "Город принял".
Милиция встречается на пустынном ночном перекрестке со скорой помощью, и
скорая помощь забирает у милиции роженицу, якобы случайно там оказавшуюся.
Дескать, одно дело делаем, обеспечиваем преемственность.
Ну, это еще вопрос: какое они такое делают дело, что получилась
роженица, да еще попала в милицию. Замнем.
Но вот с невропатологами таких трогательных вещей не бывает. То, что им
передает милиция в структуре преемственности, напоминает не о рождении новой
жизни, а об окончании старой, причем загубленной. Вообще, клиенты частенько
бывают общие, удовлетворяющие обе службы.
Все это, впрочем, мало чем связано с моим воспоминанием.
Лет десять назад побывал я в гостях. Я ведь прекрасно знал, что мне на
следующий день дежурить в больнице и в гости нельзя, но все равно пошел.
Обидно, что и гости-то не запомнились. Помню, что сел, уходя, в какой-то не
мой трамвай и приехал на Васильевский остров. Помню, что поздно ночью
вернулся домой на такси, да слишком рано вышел из машины, заблудился в
собственном дворе, упал, содрал на запястьях кожу. Спал часа три и
отправился на работу весь возбужденный и благоухающий. Я еще не знал, что в
нашей больнице такое если и не в порядке вещей, то, по крайней мере,
обыденное явление.
И вот сижу я на работе, времени уже пять часов вечера, и я немного
пришел в себя. Стараюсь припомнить подробности вчерашнего и вдруг леденею.
По-моему, в "Дневнике провинциала в Петербурге", у Щедрина, есть