"Леонид Смирнов. Проигрыш" - читать интересную книгу автора

Квашнин выбежал из кабины. Когда вошел главный врач, командир буркнул
только:
- Не мешайте. Подождите немного. - И продолжал по радио распоряжаться
техниками экипажа.
Второй пилот организовал установку палатки прямо на пандусе - чуть в
стороне от места аварии. Несколько сарджанских грузчиков бегом исполняли его
приказы. Белый с большущим красным крестом силикоидный купол уже через две
минуты стоял, тускло отсвечивая водоотталкивающими боками.
В пассажирском отсеке Квашнин скинул куртку и брюки, выхватил из стенного
шкафа ярко-оранжевую накидку-дождевик, надел прямо на голое тело. Из глубины
грузового отсека с лязгом выкатили черный контейнер. Геннадий двинулся
следом. По лицу ударили струи ледяной воды, грудь сдавила стена
пронизывающего ветра.
Пока в палатке устанавливали койки, Геннадий распаковал Трансформатор.
Ерундовое дело, но обещанные три минуты уже истекли.
Грузчика бережно подняли на руки, внесли в палатку. Там было тепло, сухо.
Раненый пребывал в глубоком шоке. Ног ниже колен у него практически не было.
"Из шока мне его не вывести, - подумал Квашнин, - значит, целиком биополе
переносить нельзя. Сам окажусь в шоке, какое тут, к черту, излечение?
Придется оперировать с частичным переносом. Но тогда неизбежно наложение
полей, в башке все перепутается. Однако выбирать не из чего..."
Настройка Трансформатора заняла еще минуту. Сарджанец был совсем плох,
пульс еле прощупывался. "Ну, все, готов!" - объявил самому себе Геннадий и
улегся на соседнюю койку.
Боль мгновенным броском переполнила его тело. Автолог почувствовал, что
теряет сознание. Все силы уходили на то, чтобы удержаться, не провалиться в
черноту. Казалось, ноги со страшной силой тянет вверх, внутрь живота, ломая
кости и разрывая жилы, а все тело словно охвачено огнем.
Таких трудных операций Квашнин еще не проводил. Никогда не было такой
спешки, такого волнения, такой огромной ответственности. Первая операция в
Кара-Сарджо, первый экзамен автологов.
Квашнин вцепился руками в края койки. От напряжения потемнело в глазах.
Он сумел чуть приподнять голову и увидел свои раздробленные ноги. Они
выглядели страшно, но вполне привычно - как на десятках тренировок. И это
его успокоило. Геннадий заставил себя не чувствовать боль:
серией точных ударов он загнал ее в дальний угол сознания, притушил,
обезвредил. Теперь можно было приниматься за дело.
Миллиметр за миллиметром наращивались раздробленные кости. Зарастали
порванные кровеносные и лимфатические сосуды. Нервы, мышцы надстраивались
этаж за этажом, обтягивались тонкой розовой кожицей. Безжалостно выводилось
из организма все негодное, погибшее, отмирающее. Строил Геннадий по особой
памяти - "памяти целостного тела", профессиональной гордости автологов,
вырабатываемой годами, ежедневным многочасовым трудом. Немало людей способны
залечить усилием воли ожог на руке, зарастить порез. Но для восстановления
целой конечности, внутренних органов нужен талант, без которого нет большой
автологии.
Квашнин приподнялся, спустил ноги с койки, потом попытался встать.
Получилось. На ногах держался нетвердо, но был счастлив. Куда и зачем теперь
идти - сообразил не сразу. Машинально посмотрел на часы и не поверил: с
начала операции прошло семнадцать минут. Всего семнадцать! Он нагнулся над