"Леонид Смирнов. Проигрыш" - читать интересную книгу автора

столицы, а на небе ни облачка. Ярко светит солнце, оно кажется
переливающейся золотом раскаленной сковородой. Дорога выползает из тени
ущелья и, взобравшись на уступ, стелется по гребню базальтовой скалы. В этом
месте небо встречается с землей.
Полотно дороги чуть расплывается в глазах от струящихся потоков нагретого
воздуха. Изредка на скалах стреляют трескающиеся от жары камни. Мотор
школьного автобуса натужно ревет, и машина медленно взбирается на гребень.
Дети наконец-то притихли, спят, откинувшись на спинки сидений. Двое
сопровождающих их учителей дремлют, накрыв головы газетами. Духота.
Вентиляторы не дают даже эфемерной прохлады. Водитель щурится, все ниже
надвигает на лоб козырек фуражки. Глаза заливает пот. Спина взмокла.
Сарджанец едва может уследить за дорогой - куда уж тут глядеть по сторонам.
Все привычно - в этот день, как и двести раз в году.
Грохот донесся после. Его мало кто услышал. Бандиты, залегшие у дороги,
разом выстрелили из противотанковых базук. Автобус ударило одновременно с
двух сторон - распоров обшивку, выплеснулись в салон фонтаны пламени. На
бортах вздулись нарывы, лопнули, шевеля рваными краями, обнажили красное
мясо огня. Чудо, что машина не сорвалась вниз, не покатилась по склону -
замерла, протащившись по инерции десяток метров, и горела, чадила резиной
покрышек, потрескивала пластиком обшивки. Бандиты недолго глядели на дело
рук своих - промелькнули среди камней, показались много ниже, на уступе,
спустились в ущелье и пропали.
Патрульный "джип" выехал из-за поворота. Трое сарджанцев выскочили из
машины, подбежали к горящему автобусу и, выломав дверь, начали вытаскивать
детей на воздух. Радист раз за разом вызывал оперативный штаб, оттуда
наконец ответили, уловив слабый, искаженный горами сигнал.
...В городе был комендантский час. Редкие прохожие пугливо прижимались к
серым стенам домов, окоченевшие за ночь патрули кутались в плащи. Дождь,
холодный, беспрестанный, сыпался от горизонта до горизонта. Ветер свинцовой
дробью бросал этот дождь в лица, загонял в подворотни, в тесные квадраты
дворов-колодцев. Брусенс видел, как шевелятся побелевшие губы Квашнина,
сидящего на переднем сиденье. Автолог словно бы молился. Питер разобрал в
конце концов: "Только бы успеть..."
Мимо иссеченных водяными иглами окон фургона проносились грязные с
обсыпавшейся штукатуркой стены, поваленные и разбитые мусорные баки,
закопченные и смятые в лепешку остовы автомобилей. И снова стены, но теперь
уже заклеенные грубыми трехцветными плакатами, черно-белыми кляксами
воззваний и декретов. Машина мчалась на военный аэродром, где уже ждал
взлета большегрузный армейский вертолет.
Наконец фургон миновал КПП, выехал на летное поле и резко затормозил у
трапа. Автологи бегом вкатили Трансформатор в грузовой отсек, закрепили
рядом с реанимационным комбайном. И вертолет тут же оторвался от земли. Он
устремился к Харасским горам, форсируя мощность двигателей. Машину бросало в
воздушные ямы, стены и пол пассажирского отсека ходили ходуном.
Квашнин только сейчас смог оглядеться. За четверть часа главврач успел
собрать шестерых автологов и дюжину врачей. Мрачнолицые, они сидели,
вцепившись руками в петли предохранительных ремней. Лишь немногие пытались
переговариваться. Квашнин расслышал приглушенный голос сидящего неподалеку
Августа Кройцера:
... - Словно бы и не люди, а биологические автоматы. Все у них: и