"Леонид Смирнов. Эра Броуна " - читать интересную книгу автора

сей раз они сменили (а вернее, оттеснили на второй план)
"деревяров-колод-ников", пожалуй, одну из самых безобидных, хотя и весьма
шумных групп. Сноу-мены, как уже можно догадаться, работали под йети:
выбривали голову, оставляя короткую шерстку и покрашенные в серо-голубоватый
цвет гребни; в этот же цвет красилась и буйная растительность на груди,
спине и под мышками (у кого она была). Наиболее рьяные из числа безволосых
наклеивали себе на тело окрашенную шерсть или даже целые куски шкур. Вид у
"шерстяных" был по-своему потешный, повадки явно хулиганские, а порой так и
просто бандитские.
Валерия засекли, когда он уже битых полчаса простоял у окон
полуподвала, подглядывая сквозь пыльные и слегка запотевшие стекла.
Капитан до сих пор не видел сноу-менов "женского полу", но вот теперь
удостоился - зрелище, надо сказать, было прелюбопытное. Прически аналогичны
мужским, сиреневато-серебряные тени у глаз и такая же помада, голые груди
тускло-стального цвета, меховые юбочки, надежно закрывающие срамные места -
никакого разврату; ну а ноги отсюда было не разглядеть. И эти девчоночки лет
пятнадцати-двадцати от роду довольно бодро выплясывали под монотонную
мелодию каких-то языческих народов, изливаемую мощными колонками допотопного
японского магнитофона, - пытались расшевелить еще не отошедшую от бодуна
публику.
Судя по всему, в обиталище "шерстяных детей" было неплохо натоплено.
Сноу-мены возлежали на разнокалиберных шкурах, раскиданных по всему
пространству полуподвала, - от кроличьих до медвежьих и лосиных, от
белоснежных до угольно-черных - и предавались всяким нехорошим излишествам.
Впрочем, некоторые просто дремали.
А когда магнитофон захрипел и отрубился, одна из девочек - судя по
всему, здешняя примадонна - вдруг запела безо всякого музыкального
сопровождения. Пела она, промежду прочим, вполне профессионально - по
крайней мере, ничуть не хуже певички из кафе "Премьер". У нее было чуть-чуть
хрипловатое меццо-сопрано.
Йети, йети! Ни за что на свете
Не расстанусь я с тобой!
Будет небо черным, будет солнце черным,
Кровь зато уж станет голубой!
Йети, йети! Шерстяные дети
Будут от тебя, ты - мой дружок!
Йети, йети! Гималайский мишка!
Съешь меня, я - твой пирожок!
Публика издала дружный вопль восторга, от которого задрожали окна,
впрочем, как показалось Репнину, восторгались они вовсе не песней, "знакомой
до слез", а самой примадонной.
- Ты... хм... чего здесь делаешь, дядя?! - прервал процесс наблюдения
чей-то грубый голос.
- Я ищу Хурра-Бина, - невозмутимо ответствовал капитан.
- Хурра-кого?
- Не валяй ваньку, мохнатый. Считаю до трех...- Репнин сурово нахмурил
брови.
- А что после "трех"? - поинтересовался сноу-мен. Он, конечно же,
ничуть не испугался, так как был на голову выше, много тяжелее и шире в
плечах.