"Леонид Смирнов. Чужими руками ("Черный археолог") " - читать интересную книгу автора

инопланетянин. Откуда ему
знать?
- Простите, так какая из дверей принадлежит профессору? -
наилюбезнейшим тоном осведомился Рассольников.
- Да моя, черт возьми! - тут не выдержал и бас.
- Здравствуйте, профессор! - с искренней радостью воскликнул археолог.-
Я прилетел со Старой Земли. Меня зовут Платон Рассольников. Я буду зани...
Бронированная дверь с грохотом захлопнулась, так что он не успел
договорить: "...маться раскопками".
Рассольников подождал минуты три. Пожалуй, профессор решил спрятаться,
а вовсе не переодевается в манишку и фрак в честь дорого гостя. Пришлось
постучать тростью в дверь, поскольку звонка не обнаружилось. В стене рядом с
косяком двери открылась маленькая дверца, и Агураец пробасил испуганно:
- Кидайте свои фальшивки.
- Какие фальшивки? - не понял Платон.
- Моня, он плюет нам в душу, - подала голос язвительная Соня.
- Аусвайс давайте - я что, невнятно говорю?! - разозлился профессор. -
Пачпортину, то бишь. Права водительские или еще какую подделку.
Очевидно, на Бочасте подлинные документы вовсе не водились.
- Теперь понятно. - Археолог не без трепета вынул из внутреннего
кармана и кинул в черноту окошечка свой заграничный паспорт - электронную
пластинку размером с мелкую монету, которая разворачивается под взглядом
сапиенса в подробнейшую голограмму.
- И что?.. - раздался было бас и заглох. Земной документ предстал перед
Агурайцем во всей своей красе. - Умеют же делать! - восхищенно воскликнул
профессор, а потом довесил: - Если захотят.
Язвительная Соня на сей раз только хмыкнула, выражая глубокое сомнение
в подлинности земного паспорта.
Когда Платон уже совсем отчаялся попасть внутрь, дверь наконец-то
отворилась. Профессор Агураец походил на бывшего толстяка - в одночасье
похудевшего и потому покрытого обвисшей дряблой кожей. Он был одет в
аккуратно заштопанный женский фланелевый халат поверх ветхого полотняного
костюмчика.
Язвительная Соня выглядывала из-за спины мужа. Это была сухощавая седая
женщина неопределенных лет - в послеродовом корсете, венчавшем многослойное
одеяние, в которое входили: вязаная кофта без передней части, короткий
пеньюарчик, прикрывающий грудь, но не достающий даже пупка, и купальная
простыня, обвязанная вокруг бедер.
Столь колоритных фигур Платон давно не видел. Разве что в Тибете -
стране вечного маскарада. Правда, там была упорная стилизация под "золотой
век", а тут... Рассольников перевел взгляд на лицо хозяина и сказал:
- Я могу войти? Не говорить же нам на пороге.
- Входите уж... - сконфуженно пробурчал Агураец. - Я ведь предупреждал,
что красть больше нечего.
Профессорская квартира была хороша: монументальные серванты с выбитыми
стеклами, вместо обоев - старые газеты, валяющиеся обломки стеллажей и груды
книг с оторванными переплетами, обеденный стол, инкрустированный ценными
породами древесины, одним концом покоящийся на штабеле треснутых кирпичей, а
другим - на старых автомобильных покрышках, гнилые доски пола и остатки
шикарного паркета у плинтусов... Следы былого величия и полная нищета.