"Татьяна Смирнова. Бойтесь маленьких худеньких блондинок [V]" - читать интересную книгу автора

разговоров. И аргументы, уверенные, как жесты кухарки: "показатель
разводимости" растет, средняя продолжительность брака в Штатах - семь
лет, распространяется "одиночное существование" (в Нью-Йорке для таких
"одиночек" даже издается журнал "Single"). Мировые веяния едва ли
задевают ее, если не считать твердого намерения "уехать за границу и
никого не видеть". Множество русских женщин остро переживают
докатившуюся до них моду, давно отшумевшую на Западе.
Она не верит, что ее с детьми, которым нужно "западное"
образование, никто не ждет. Она заставляет меня править письма, в
которых называет неведомых женихов именами газет, куда были отправлены
сердечные письма с фотографией. "Здравствуйте, дорогой Вашингтон
Пост..." - что-то в этом роде. "Кто их разберет?" - на всякий случай
смущается она.
Знаешь, русскую женщину можно заказать по каталогу, как чипсы,
резиновые сапоги или крысиный яд. Знаешь, мода прошла, теперь выбирают
тайваньских фарфоровых кукол. С нами, знаешь, давно не церемонятся.
Потому что сами виноваты - решили за чаем русские философы: "изо всех
женщин одна русская ни перед кем не стыдится, и одна, перед которой
также никто ни за что не стыдится".
Она добьется своего вовсе не поэтому. Она успела понять, что любовь
ей к лицу и что ее добродетели переживут ее красоту. Она не уступит, эта
упрямая сухая блондинка. Почти каждый вечер - языковые курсы, обучающие
понимать и интонационно правильно реагировать на иностранный лепет.
Уроки заканчиваются поздно, поэтому муж встречает ее присмиревший,
который не догадывается о причине ее самообразовательного пыла. Они идут
домой, поддерживая друг друга.
Интересно, что совокупная реакция мужчин и женщин, так или иначе
наблюдающих за ситуацией, сильно напоминает презрение. По отношению к
перспективному рогоносцу, разумеется. Женщины отстаивают право
обустроить холостяцкий угол внутри себя, натаскать в него разного хлама,
заимствованного из чужой, всегда более завидной жизни, и сладко замирать
от возможного разоблачения. "Ну и молодец, не век же маяться с этим
мешком" (им кажется, что лучшее определение найдено). По секрету о
Таниных намерениях знают все, кого хоть немного эти кошки-мышки задевают
за живое.
Лысеющие мужья с ходу обобщают: да и всех-то нас, дураков, за нос
водят. А приглядеться к конвейерной семейной жизни боязно. "Двадцать лет
знаю свою жену, а так и не понял, что она за человек. Может, у нее..." -
в этом месте речь обрывается. Следуют нелепая улыбка и неконкретная
угроза в том смысле, что "воспитывать вас надо".
Да вроде поздно. Оскорбительные рифмы (муж - объелся груш) и
сокращения (супруг - суп) давно стали частью умеренной женской фронды.
Живу с "моим", а люблю чужого - того, которого вижу в окне напротив, на
эскалаторе, на крошечной фотографии в женском журнале: и "брунет". и на
тромбоне играет, и детей с собаками любит. И мучается, и пожалеть
некому.
Любить по-русски-2 нужно профессионально, то есть жалеючи
контролировать и нытика, и мачо. Такой мужчина в стиле action должен
быть показушно романтичен: выскочить из вагона на станции Мга, купить
самый лучший вокзальный букет и подарить его незнакомке с эксклюзивным