"Татьяна Смирнова. Зоны Сумерек" - читать интересную книгу автора

спорили, до хрипоты доказывая превосходство своей позиции в понимании его,
профессора, идей, а он сидел себе в старинном кресле-качалке и глядел
светлыми, умными глазами на раскидистый тополь за окном. Потом я поняла,
почему он не возражал. У него был свой собственный Город Дождя. Он был
настоящим Мастером. Из тех, кто не просто знает путь. Кто создает пути.
Когда исчез профессор (увлеченные спором мы, поначалу, даже не заметили
этого), пропал и тополь. Уверена, он и теперь растет напротив профессорского
окна, и старый мудрый человек в кресле - качалке по-прежнему мирно беседует
с ним, только уже в другом Городе Дождя. Я не знаю, как происходят подобные
штуки. Если об этом думать - можно лишиться рассудка. Наш мозг не
приспособлен к скольжению по кольцу Мебиуса. * Похоже, я обнаружила
очередной беспредметный разговор, - произносит Даяна, - Розали, что,
конкретно, тебя беспокоит? В последнее время ты киснешь, сачкуешь
напропалую, отговариваешься какой-то ирреальной ерундой. Мне это не
нравится. Даяна - воплощение волевого напора. Я хочу сказать, что если бы
кому Ни будь пришло в голову воплотить волевой напор в чистом виде, то он бы
выглядел точно так, как Даяна. Она тоже немного слишком умна, но на ее счет
я не сомневаюсь. Она - человек. И очень редкий человек. С Вивиан их разнит
даже внешность. Если брюнетка вполне может появиться в старых шортах и
свитере с растянутым воротом, то блондинка всегда "при параде". В ней есть
аристократизм высшего порядка. Тот, который почти не проявляется внешне, но
ощущается на расстоянии до нескольких километров. С Вивиан я могу сидеть,
как в теплой ванне, получая тихое удовольствие от общения. Даяна никогда не
дает расслабиться. С ней я будто иду по лезвию ножа, ежесекундно ожидая
каких-то жутких, глобальных последствий. И если бы на своем жизненном пути я
встретила их по отдельности, то без оглядки бы убежала от любой. А вместе
они отлично уравновешивают друг друга. * Не только Розали, - голос Вивиан
звучит мрачновато, - я тоже чувствую что-то, но не знаю, как его назвать.
Словно уходит какая-то легкость, необязательность... Вода утрачивает
текучесть... Даяна разворачивается, медленно, но на 180 градусов. Мне может
прийти в голову какая угодно ахинея, но нервное предчувствие Вивиан - дело
серьезное. Из нас троих она первая чует беду. * Я это заметила давно. Еще
зимой. На площади появился собор. - Здесь все время что-то появляется, -
встреваю я, - отчего тебе не понравился именно собор? - Он появился зимой. И
сейчас стоит. Городу Дождя не свойственно такое постоянство и вы это отлично
знаете. * Хочешь сказать, что влияние Меридиана усиливается? Голос Даяны
спокоен. У нее выдержка хорошего разведчика. Знает она невероятно много, об
еще большем догадывается, и, зуб даю, большая часть ее догадок верна, но
угадать по ее лицу насколько серьезна беда - задача безнадежная. - Не
спрашивай меня. Лучше почитай последние стихи Розали. Они написаны в
совершенно не свойственной ей манере. В них присутствует нечто, изначально
чуждое ее характеру. И если это - влияние Города, тогда я просто не знаю,
ЧТО может здесь появиться... Розали - самая живая, самая земная из нас. И
меня пугает эта реакция на лунные фазы. Я встаю. Делаю несколько шагов и,
отдернув занавеску, гляжу на город, утонувший в сумерках, закрашенный мелкой
штриховкой мокрых, косых струй. В комнате светло, и поэтому за окном ничего
не видно. Наконец я преодолеваю себя и пытаюсь заговорить. Открываю рот.
Напрягаю голосовые связки. Слова даются с мучительным трудом: * Я чувствую
тяжесть. Хочу взлететь... и словно что-то держит за ноги. Что-то, чего мне
не одолеть. - "Хочу летать", - тихо улыбается Вивиан, - это бзик Розали.