"Игорь Смирнов. Бухенвальдский набат" - читать интересную книгу автора

А если он попытается с этой записочкой проскользнуть ночью к воротам,
то у него из этого тоже ничего не получится. Где-то на улице его непременно
остановит лагершутц, пристрастно допросит, куда и зачем так спешит. И
отвертеться от лагершутца невозможно, и освободиться от предательской
записки тоже невозможно. Потому что лагершутцы - это свои ребята, и их
инструктировал Николай Кюнг.
Входя в лагерь, узник "освобождался" от всех личных вещей. Деньги,
ордена, медали, документы, а что еще могло быть у советских военнопленных? -
хранились в эффектенкамере. Здесь действовал Костя Руденко. Он просматривал
все документы, и ему было видно, что за человек попал на территорию
Бухенвальда.
Итак, пока человек проходил через канцелярию, мылся в бане,
переодевался, съедал первые порции лагерной похлебки, за ним уже
разматывался клубок его прошлой жизни и он мысленно заносился в разряд или
активных, или пассивных, или подозрительных и с этой характеристикой
поступал в Большой лагерь. Так было с нами, когда мы прибыли в лагерь. Так
было с тысячами других.
Время от времени вопросы безопасности становились главными в нашей
жизни. Когда эсэсовцы схватили участников траурного митинга и все зависело
от того, хватит ли у товарищей мужества перенести допросы, политический
Центр насторожился и утроил бдительность. Последние месяцы, ободренные
успехами Советской Армии, массированными налетами авиации союзников на
германские города, мы кое-где стали забывать об опасности, потеряли
осторожность.
Однажды осенью я получил через связного приказ явиться на экстренное
заседание Центра. Оно, как обычно, проходило в одном из надежных подвалов
лагеря.
Николай Кюнг - большой знаток всех укромных уголков Бухенвальда - умел
выбрать место.
На заседании, как всегда, присутствовал Вальтер Бартель. Обычно
жизнерадостный, остроумный, он сейчас чем-то озабочен. Руки нетерпеливо мнут
какую-то вещицу на столе.
Когда все собрались, Вальтер сказал:
- Наша подпольная работа достигла такого размаха, что привлекла
внимание не только комендатуры, но и германского правительства. Саботаж на
заводах "Густлов-верке" и ДАУ не мог не вызвать подозрений. Эсэсовцы
замечали и пропажу оружия и дефицитных материалов. Они обратили внимание и
на то, что во время бомбежки многие их солдаты были убиты явно не осколками
бомб, а оружие их таинственно пропало. Словом, в лагерь приехала
правительственная комиссия. В наши ряды заброшено много шпионов и
провокаторов. Интернациональный комитет требует: бдительность и тщательная
конспирация прежде всего.
Вальтер прав: в последние месяцы мы так размахнулись, что, пожалуй,
пора призадуматься, пока половина лагеря не вылетела в трубу. Повсюду у нас
рассовано оружие. У Венки Щелокова - в тряпках портновской мастерской. У
Леньки Крохина - в подоконнике. И хоть он и говорит, что у него сам черт не
отыщет, но ведь кто знает, где и как будут искать? И у многих других есть
оружие. И, наверное, уж не так трудно его отыскать даже без помощи чертей.
Действительно, надо принимать спешные меры, чтобы предупредить всех
подпольщиков об опасности.