"Сергей Смирнов(г.Томск). Вариант (И конь проклянет седока #3)" - читать интересную книгу автора

все-таки...
Потом вернулся в комнату, включил компьютер. Я подумал: чем черт не
шутит, надо попробовать... Связь, конечно, была плохой, соединение шло
долго и нудно; не дожидаясь полной загрузки, я набрал пароль. Стоп! Ошибка
доступа. Я снова набрал пароль. Хотя уже понял: они сменили пароли.
Посмотрел почту. Три десятка непрочитанных писем. Я не стал их читать.
Мелькнула было мысль: послать всем адресатам письмо.
То самое. С того света... Но при такой связи, пока прокачается...
Плюнул и выключил машину.
Что-то можно было сделать еще. Позвонить.
Я подумал, полистал записную книжку, лежавшую на тумбочке у телефона.
Наконец, стал набирать номера. С третьего раза попал. Приятный женский
голос. Она не узнала меня, и я стал прикидываться приезжим: дескать, друг
детства, только что прибыл, здесь проездом, хотел встретиться с другом, но
не знаю, как ему позвонить домой. А на работе сказали черт знает что.
Вроде нет такого. А ваш телефон он давал когда-то, вроде, он работал у
вас. Вас же Ларисой зовут? (Уж Лариска-то, Лариска! Печальная у нас была
любовь).
- А... - сказала она, и голос ее пресекся. - Вы разве не знаете? Его
больше нет...
Шум прибоя. Меня закачало, как лодку - я даже схватился за тумбочку. В
зеркало сбоку я видел себя: согнувшись в три погибели, стою над телефоном,
держусь за край тумбочки, - черный силуэт, обведенный ореолом неистового
света.
- Он умер... Да так нелепо: током убило...
Дальше я не слушал. Бросил трубку - Лариса продолжала что-то кричать, а
я сел на тумбочку и сидел, прислушиваясь к себе.
Что-то было не так. Что-то было не так - я не слышал собственного
сердца. Пустота в груди, и - тишина.
Я стал разглядывать свое запястье. Вроде, оно. И не оно.
Жилочка не пульсирует. Бред какой-то...
Чем-то жутким повеяло вдруг, словно сорвался в невидимую пропасть. Я не
дышал. Мне и не нужно было дышать. Я сидел, покачиваясь, как маятник.
Маятник, который слишком долго набирал обороты, чтобы остановиться сразу,
и все еще по инерции продолжает свой ход. Мертвый ход в тишине.
Я вернулся в комнату. Огляделся. Теперь я увидел то, что ускользнуло
вначале: чужие вещи, признаки чужого человека.
А потом, на стеллаже, я увидел свою фотографию. Это была хорошая
фотография. И очень большая. Я на ней молодой и красивый. И невыносимо
живой.
Нелепая черная полоса пересекала ее с угла. Будто жизнь зачеркнули.
И вдруг я понял, почему вокруг так тихо, неестественно тихо:
сердце не билось.

* * *

Мне больше нечего здесь было делать. Останься я здесь - перепугаю людей
до смерти. Еще неизвестно, чем все может закончиться. Еще, пожалуй, с
женой станет плохо.
Я окинул последним взглядом все, что осталось после меня. Это хорошая