"Сергей Смирнов(г.Томск). И конь проклянет седока (И конь проклянет седока #1)" - читать интересную книгу автора

привычный, такой волнующе переполненный торговый зал.
Я повернулся, но не увидел никакой двери. Все тот же вагон, в топке
титана плясали огненные язычки и на окнах колыхались грязные занавески.
"Черт!" - подумал я и черт тотчас же появился из открывшейся двери купе
проводников. Черт был невысоким, в синей форменной рубашке. Он открыл
топку титана и начал подбрасывать в огонь уголь. Мне кажется, топлива было
достаточно и он бросал уголь специально для меня, как бы намекая на
что-то, чего я еще не понимал.
Прошло какое-то время, пока я пришел в себя, потрогал с недоверием
стенку, потоптался и двинулся к проводнику. Я еще не успел открыть рта,
как он, не оборачиваясь, сказал:
- Чаю нет. Кипяток.
"Ага! - помнится, с облегчением подумал я. - И тут нету чаю!
Значит, тут как у нас и, значит, еще не все потеряно".
- А станция скоро?
- Скоро-скоро, - буркнул проводник, помешивая совком в топке.
- А какая станция-то?
- Конечная, какая еще, - тут он повернулся ко мне и я увидел его
улыбающееся лицо. Нет, это было не лицо. Это была натуральная харя. Даже
хуже. Пожалуй, есть только одно слово, которое соответствовало бы облику
проводника, правда, это слово находится за пределами нормативной лексики.
Ну, так вот, я и говорю: это самое ело ухмыльнулось. Тут же ухмылка
пропала, уступив место выражению ужаса. Я посмотрел назад, соображая, что
же могло так испугать проводника в пустом коридоре, и ничего не увидел
кроме прежних занавесок и цепочки огней, бежавшей за окнами.
Дверь в тамбур была открыта и та, что должна была вести в соседний
вагон - тоже. Но никакого соседнего вагона не было. В проеме виднелась
кирпичная стена, обыкновенная стена, исписанная привычными словами. Стена
не качалась вместе с вагоном, мчавшимся сквозь ночь, и это-то поразило
меня больше всего. Когда я повернулся, проводника уже не было, только
гудело пламя в топке и столбик термометра титана прочно застыл на высшей
отметке.
Я кинулся к двери проводника и стал рвать ее влево, но она не
поддалась. Держась за поручни, я двинулся в противоположный конец вагона,
дергая ручки других купе - с тем же успехом.
Я испугался. Кирпичная стена приближалась и надписи на ней стали видны
лучше. Где-то я уже видел эту стену, в какой-то подворотне, в проходном
дворе или еще где-то, где был совсем недавно.
Я уже был рядом с последним купе, из-за двери вдруг донеслись жалобные
голоса. Кажется, там плакали дети. Я рванул дверь раз и другой, приложил
ухо, еще раз дернул за ручку - дверь приоткрылась на пару сантиметров. В
темном купе ничего нельзя было разобрать, вроде бы мелькнули чьи-то руки,
и сейчас же дверь с треском закрылась. Щелкнул замок.
Я постоял, прислонившись к двери спиной и глядя в грязное, залитое
чем-то бурым окно: там была мутная тьма, виднелись какие-то строения и,
кажется, сеял мелкий дождь.
В следующее мгновение вагон дернулся и остановился. Вспыхнул свет и с
обеих сторон в коридор вбежали люди - верзилы, как на подбор. Первый же из
них, оказавшийся возле меня, сбил меня с ног. Потом я почувствовал, что
меня тащат из вагона. Я увидел рельсы, огромное здание вокзала, семафоры и