"Сергей Смирнов(г.Томск). Колыбель мертвецов (И конь проклянет седока #2)" - читать интересную книгу автора

своим глазам. А поверив, перевел взгляд на тот мусор, на котором лежал
животом вниз.
Что-то неудобное упиралось в живот. Я передвинулся, скосил глаза.
Череп. Кости. Обломки гробов. Обломки гранитных надгробий и памятников.
Чугунные плиты. Старинные восьмиконечные кресты с завитушками, тоже
отлитые из чугуна. Фотографии, впечатанные в овалы. Обрывки полуистлевшей
материи. Чьи-то мертвые высохшие локоны. И венчик из белых искусственных
цветов.
Сбоку в странной позе застыл Леха. Как зачарованный, он водил пальцем
по гранитному обломку с табличкой из бронзы. На табличке было крупно
выбито: "ТЫ БЫЛА НАШЕЙ РАДОСТЬЮ, ТАНЕЧКА". И даты: "1966-1973".
- Леш! - позвал я.
Он перевел на меня пустые глаза.
- Что они делают - видишь?
Он перевел взгляд вниз. Сосредоточенно вглядывался. Потом неторопливо
снял с плеча автомат, пристроил его на чью-то мумифицированную голову с
роскошными черными волосами, высохшими до состояния, близкого к мертвой
синтетике. И стал старательно целиться, чуть ли не высовывая язык.
И вдруг стало светло. Я подумал было, что нас осветили прожекторами,
но, оглядевшись, понял: наш шофер включил дальний свет и подъехал поближе.
Мои старики вышли из автобуса и скорбной цепочкой двинулись к пирамиде
смерти.
Подошли и застыли, как изваяния. К ним присоединился шофер.
Глядел на нас с Лехой снизу вверх, виянув голову в плечи; спортивную
шапочку мял в руках, держа их у груди.
От его странной, невыносимо странной позы веяло безнадежностью.
Терпение кончилось. Даже у него. Даже его удивили...
Мозаика, все время ускользавшая от меня, внезапно сложилась.
Хотя в ней и не хватало множества фрагментов, но главное я понял.
Леха продолжал целиться. Или выбирать. Может быть, искал самого
главного здесь, на этой чудовищной свалке.
Я решил ему не мешать.
Он выстрелил трижды.

* * *

Потом я лежал на снегу. Животом вниз, щекой в мокрый снег.
Рядом были уложены мои старики - руки на головах - темные и немые. Леху
в это время пинали. Сосредоточенно, ругаясь почему -то вполголоса.
Потом разрешили перевернуться. Я перевернулся на спину и увидел большую
бледно-желтую луну. Она была совсем близко - протянешь руку и почувствуешь
слабый и теплый трепет.
Мы лежали и смотрели друг на друга, а военные тем временем начали
материться в полный голос: умер еще кто-то. Я приподнял голову -
испугался, вдруг, это вдова? Оказалось - нет. Это был наш разведчик.
Потом в памяти наступил короткий провал. И мы снова оказались в
автобусе. Леха, закованный в наручники, лежал у нас под ногами, между
скамьями. Причем мы были на одной скамье, а наши конвойные, экипированные,
как натовские миротворцы, на другом.
Шофер тоже оказался в числе "военнопленных", а за баранку сел солдат.