"Кларк Эштон Смит. Вторичное погребение" - читать интересную книгу автора

Кларк Эштон Смит

Вторичное погребение

(пер. Сергей Трофимов)

- Я смотрю, ты все еще не умер, - сказал Гай Магбен.
Его отвисшие губы, выплюнув слова, превратились в тонкую кривую
полоску, которая могла быть и улыбкой, и злобной усмешкой. Он приблизился,
взглянул на больного брата и протянул ему бокал с лекарством гранатового
цвета.
Сэр Юз Магбен, сидевший среди больших подушек, долго не решался взять
бокал. В его тусклом взоре всплыл бесформенный ужас - всплыл, как утопленник
в заброшенной запруде. Но он, конечно, принял лекарство и выпил его мелкими
конвульсивными глотками, давясь от страха и нервного напряжения.
- На этот раз я заболел серьезно, Гай.
В его гортанном голосе звучал какой-то внутренний надлом.
- И хуже всего то, что я боюсь своей болезни! Что если приступ
повторится? О Боже! Не дай мне вновь испытать эту черную агонию удушья! Я
прошу тебя, Гай, прошу! Обещай, что ты не позволишь им хоронить меня в
течение месяца или хотя бы двух недель! Поклянись, что перед этим проверишь
исправность звонка. Вдруг я снова очнусь в гробу, а кнопка не будет
работать!
- Не беспокойся. Я обо всем позабочусь.
Тон Гая Магбена казался утешающим, но его слова были пропитаны зловещим
смыслом. Быстро оглянувшись через плечо, он нагнулся к больному и прошептал:
- Эта навязчивая идея все больше овладевает тобой, брат. Лучше выбрось
ее из головы. Не забывай, что такие события редко повторяются дважды. Скорее
всего, если ты снова умрешь, то умрешь навеки. Я не позволю, чтобы наш
семейный доктор ошибался так часто и так грубо.
С этим двусмысленным утешением Гай вышел из комнаты и прикрыл за собою
дверь. Юз Магбен откинулся на подушки и с тоской уставился на дубовые
панели. С тех пор, как началась болезнь, его спальная превратилась в узкий и
тесный пенал. Графу казалось, что стены сжимают тело, а потолок опускается
все ниже и ниже. Он больше не мог дышать полной грудью. Ему оставалось
только лежать - лежать, изнывая от страха и ужасных воспоминаний.
Он всегда боялся смерти, даже в детстве. Это началось с кончины матери,
и с тех пор парящая жуткая тень из мертвых пустошей ада кружилась над ним,
как хищная птица. Она омрачала и затемняла дни его жизни. Она отделяла графа
от тех радостей мира, которые были доступны для других людей. И его
воображение, патологически острое и подозрительное, видело во всем лишь
знаки угасания: опавшие лепестки вместо цветов, морщины и тлен вместо
соблазнительных женщин. Какая же это жизнь, если даже поцелуи юношеской
любви отдавали привкусом гниения?
Повзрослев, он с каким-то томным содроганием питал свои фантазии самыми
мрачными сценами художественной литературы. Как чародей, созерцающий черный
кристалл, он представлял себе подробности физической и духовной смерти -
причем, так ясно и четко, словно уже лежал в забвении могилы. Но в этих
грезах он и вообразить не мог того мучительного ужаса, который ему довелось
испытать в минуты преждевременного погребения.