"Дебора Смит. Тень моей любви " - читать интересную книгу автора

Мне стыдно признаться, но Пасху я ждала лишь как день законного,
непомерного потребления великих вкусностей. Это во-первых, поскольку лакомка
я была превеликая. Во вторую очередь, Пасха - это игры с крашеными яйцами и
новые платья, а уж Воскресение Христово отодвигалось в моей голове на такой
задний план, что не о чем и говорить.
Холмы в это время пестрели цветами кизила, нежно-зеленое покрывало
молодых листочков ажурно просвечивало. Дворы вокруг дома веселили глаз
желтыми нарциссами и красными азалиями; воздух был приятно прохладен, и не
было еще нужды отмахиваться от назойливых насекомых. Через проселочные
дороги то и дело шмыгали молодые выводки кроликов. Поля меняли простоту
коричневых прогалин на зеленые полосы свежей травы.
Ну и как я могла оставаться серьезной и торжественной? Единственная
дочь папы с мамой, я была пасхальной принцессой. В праздник все собирались
надеть что-то новое, но мой наряд был недостижимо великолепен. Мама купила
мне бледно-розовое платье с кружевами у ворота и юбкой с таким количеством
оборок что они стояли вокруг моей талии, как гора крема на торте. На мне
были новые белые кожаные туфли и белые гольфы с вышитыми розочками,
соломенная шляпа с широкими полями и розовой лентой, спускающейся до
середины спины.
В субботу, накануне Пасхи, всегда красят яйца. Если чего-то и хватает
на птицеферме, так это яиц. А в понедельник, после Пасхи, между прочим, день
яичных салатов.
Всю субботу мы провели на кухне. Варили яйца, окунали их в краску,
некоторые украшали сусальным золотом, обливали воском, чтобы получить
причудливые узоры. Джош и Брэди держались отстраненно, не снисходя к нашим
занятиям. Хоп и Эван хотя и вертелись рядом, но ни в какую не желали
признаваться, что тоже хотели бы внести свою лепту. Старшее же поколение, в
лице мамы и папы, занималось этим до одурения. Никакой Фаберже, ювелир
царской семьи в России, не отдавался искусству создания пасхальных яиц с
такой страстью, как мы.
Мы разложили яйца в десяток маленьких корзиночек вместе со сладостями и
детскими библиями. Эти корзиночки предназначались детям сестер Макклендон.
Тетя Доки, мама и еще несколько дам-благотворительниц отправляли им такие
подарки каждый год.
В пасхальное утро я сбежала вниз прямо в ночной рубашке. И там, в
гостиной, на самом виду стояла моя личная огромная розовая пасхальная
корзина, вся в розовых бантах и с торчащим из неё мягким розовым пуделем.
Мама и папа уже, конечно, встали и теперь смотрели на меня, стоя у двери.
Я вежливо сказала:
- Спасибо за пуделя, - затем отодвинула его в сторону и стала копаться
в корзине, доставая из нее обернутые в фольгу марципановые яйца и цыплят,
огромного шоколадного зайца с желтыми марципановыми глазами, уютно
устроившегося на зеленой целлофановой траве. Я в нетерпении сорвала с зайца
пластиковую Обертку. Я уже чувствовала его восхитительный вкус. Кто же не
любил в детстве сладостей, но я любила их неистово.
В комнату вошел Эван в голубом пасхальном костюме. Шею его украшал
белый шелковый галстук. Волосы приглажены, в руках белая Библия. Ему было
двенадцать, и он был полон решимости делать все как полагается.
- Пасха не для этого, - заявил он. - Мы должны подождать.
- Эван прав, - поддержала мама. - Клер, сладости после церкви.