"Шеридон Смайт. Недоверчивые любовники " - читать интересную книгу автора

прижатым спиной к стене. К радости Остина, Кэндис продолжала напирать на
него, пока их тела не соприкоснулись. Однако ее горящие глаза сказали ему,
что не стоит считать это особой удачей: Кэндис просто не соображала в своем
ослеплении гневом, что делает.
И к тому же она испытывала боль, теперь он это понял. Его это
беспокоило. Не потому, что она была в бешенстве, - слава Богу, значит, у нее
твердый характер. Но боль - нечто совсем иное. Он вовсе не собирался обижать
Кэндис, он всего лишь хотел убедиться, что его ребенку будет хорошо, что ему
не придется страдать, как страдали они с Джеком. Вероятно, он слишком
увлекся.
Кэндис ухватила Остина за подбородок и встала на цыпочки, стараясь,
чтобы глаза их оказались на одном уровне. Голос ее перешел в полный
презрения шепот. Остин про себя дивился тому, какую бурю вызвали его
скромные усилия. Он и вообразить не мог, что в тельце хорошенького котенка
прячется тигр.
- Вы старались разжалобить меня, смотрели печальными щенячьими глазами,
делали туманные намеки на вашу мать и так далее, а в душе смеялись надо
мной, пытались меня унизить.
Это было уж слишком. Остин сделал единственную вещь, которая, по его
мнению, могла бы вывести Кэндис из ее состояния: наклонился и прижал свои
губы к ее губам. Она оцепенела от неожиданности, но по крайней мере не
оттолкнула его и не сопротивлялась, хоть и не ответила на поцелуй.
Остин попробовал кончиком языка разомкнуть крепко сжатые губы: она так
напряглась, а ей необходимо расслабиться и позволить ему поцелуем снять ее
душевную боль. Утешить, только утешить, - он думать не желал о том, что
острые кончики ее сосков уткнулись ему в грудь, что ее живот прижимается к
его животу, а лобковая косточка - к отвердевшему месту в его джинсах.
Господь всемогущий, какая же она сладкая, как сливается ее тело с его
телом в самых подходящих местах! Он продолжал свои попытки разъединить
кончиком языка ее губы, и наконец они раскрылись. Остин застонал от
наслаждения.
Следующий стон прозвучал не из его уст, и Остин вдруг опомнился. Он не
мог воспользоваться своим преимуществом. Вероятно, Кэндис крепкая и стойкая
женщина, но он понимал, отлично понимал, что она еще и хрупкая.
И нельзя было забывать о ее беременности. Остин ослабил объятия, потом
медленно и неохотно оторвался от ее губ и коснулся губами ее щеки. Теплое
дыхание Кэндис легчайшими, быстрыми порывами согревало его лицо. Он ничуть
не удивился, что голос у него сел, когда он произнес:
- Клянусь, я и не думал смеяться над вами.
Ресницы Кэндис мягко тронули его щеку, когда она открыла глаза. Поцелуй
бабочки - припомнились ему когда-то давно услышанные слова. От кого он их
слышал? Впрочем, не важно. Важно лишь то, что Кэндис ему поверила.
Когда она положила голову ему на плечо, он невольно зарылся лицом в ее
волосы, вдыхая запах зеленых яблок и с каждой секундой чувствуя себя
спокойнее. Только колени оставались до смешного слабыми, возвращая его к
далеким дням юности, к воспоминаниям о ласках на задних сиденьях машин.
- Вы... так и не доели пиццу.
- Не доела.
Кэндис подняла голову и посмотрела на Остина, прежде чем отойти от
него. Остин позавидовал ее самообладанию. Она раскраснелась, на лице у нее