"Кордвейнер Смит. Бульвар Альфа Ральфа" - читать интересную книгу автора

но выглядят, как люди и умеют говорить. И только сейчас я задумался над
тем, что они могут быть и уродливыми, и красивыми, и оригинальными. Даже
более чем оригинальными: романтичными. Наверное, сейчас Вирджиния думала о
том же, потому что сказала:
- А они могут быть совершенно восхитительными. Так как же называется
кафе?
- "Жирная кошка".
"Жирная кошка". Откуда мне было знать тогда, что это начало нашего
пути к кошмару, к дождевым потокам и завывающим ветрам? Откуда я знал, что
это как-то связано с бульваром Альфа Ральфа? Никакая сила не заставила бы
меня пойти туда, если бы я знал. Какие-то другие свежеиспеченные французы
вошли перед нами в кафе.
Официант с длинными каштановыми усами принял у нас заказ. Я
пригляделся к нему: не гомункул ли это, получивший лицензию на работу
среди людей? Но нет. Это была машина, хоть в голосе ее и звучала
сердечность парижанина. Те, кто создавал ее, даже сумели сделать так, что
официант ежеминутно нервно проводил рукой по усам, а на лбу у него
сверкали настоящие капельки пота.
- Мадемуазель? Месье? Пиво? Кофе? Красное вино только в следующем
месяце. Солнце засветит в четверть первого, а потом еще раз в половине
первого. Без двадцати час на пять минут пойдет дождь, чтобы вы могли
насладиться своими зонтиками. Я уроженец Эльзаса. Вы можете со мной
говорить и на французском, и на немецком.
- Что-нибудь, - сказала Вирджиния. - Решай сам, Поль.
- Пива, пожалуйста. Светлого. Обоим.
- Сию минуту, месье, - сказал официант и исчез, развевая фалдами
своего фрака.
Вирджиния, не отрываясь, смотрела на небо:
- Как бы я хотела, чтобы сейчас пошел дождь! Я никогда не видела
настоящего дождя.
- Потерпи, дорогая.
- А что такое "немецкий", Поль?
- Другой язык, другая культура. Я читал, что новых немцев будут
создавать в следующем году. А тебе разве не нравится быть француженкой?
- Очень нравится. Намного больше, чем быть просто номером. Но,
Поль... - внезапно она запнулась, а в глазах появилось смущение.
- Да, дорогая?
- Поль, - сказала она, и в этом звуке моего имени был крик, молящий о
помощи. Он шел из глубины ее души прямо ко мне, к сердцу того, кем я стал,
и кем я был, вопреки всему тому, что было заложено в меня моими
создателями.
Я взял ее руку.
- Скажи мне, дорогая.
- Поль, - сказала она, чуть не плача, - ну почему все так быстро
происходит? Это наш первый день, и мы оба чувствуем, что сможем прожить
вместе всю оставшуюся жизнь. Но что-то не то в нашем дуэте... Нам нужно
найти священника. Я не понимаю, что происходит и почему так быстро. Я хочу
любить тебя, и я люблю тебя. Но я не хочу любить тебя так, как будто
кто-то заставляет меня это делать. Я хочу быть сама собой. Из ее глаз
полились слезы, но голос оставался твердым.