"Майкл Маршалл Смит. И разверзнутся хляби небесные (Оборотни. Антология) " - читать интересную книгу автора

участников драки.
Но притворяться мне не пришлось, потому что туалет был пуст. Я
воспользовался одним из писсуаров и повернулся к умывальнику, чтобы вымыть
руки. На фаянсе виднелись следы крови: я тогда еще подумал, что из разбитого
носа.
Потом я заметил капли крови на полу, и вели они в сторону кабинки.
Дверь была прикрыта, но неплотно, что показалось мне странным. Там явно
никого не было, а люди обычно не закрывают за собой дверь, выходя из кабинки
туалета. Сам не зная зачем, я одним пальцем толкнул дверь.
Она приоткрылась чуть пошире, и я едва не вскрикнул, но взял себя в
руки. Когда дверь распахнулась, я в ужасе уставился в кабинку.
Стены были до самого потолка вымазаны кровью, словно кто-то толстой
кистью наскоро нанес на них темно-красную краску. Возле унитаза валялись
куски растерзанной плоти, а сам унитаз был полон запекшейся крови, поверх
которой плавали какие-то белесые ошметки.
Мой разум отказывался воспринимать увиденное, и я просто не понял, что
там могло случиться, пока не заметил на полу под растерзанными останками
большую металлическую серьгу.
Я стремительно покинул туалет. В пабе все еще было жарко и шумно и к
моему месту просто невозможно было пробраться. Я внезапно вспомнил, что
можно выйти через боковую дверь. Я мог обогнуть паб и вернуться через
центральный вход. А мог просто сбежать. Но бежать не следовало. Мне надо
было забрать свою книгу, пока народ не начал интересоваться, почему она все
еще там лежит.
Снаружи было прохладно. Я торопливо пошел вдоль стены. Пройдя пару
метров, я остановился, заметив какое-то движение на другой стороне улицы.
Там был тот самый пес. Он сидел неподвижно, и только теперь я
разглядел, какой он громадный. Он был гораздо крупнее обычной собаки. И он
уставился прямо на меня ничего не выражающими светлыми глазами.
Какое-то время мы смотрели друг на друга. Я замер, уповая только на то,
что пес будет сидеть спокойно. Я хотел пробраться вдоль стены до того места,
где начинались окна и где меня могли увидеть люди, но не решился. А вдруг он
бросится на меня, как только я двинусь вперед?
Он не бросился. Не спуская с меня глаз, пес поднялся и медленно побрел
прочь по улице, туда, где не работали фонари. Я следил за ним, все еще не
веря своим глазам. На самом углу он повернулся и снова взглянул на меня, а
затем исчез.
Я вернулся в паб, схватил свою книжку и отправился домой. Я никому не
рассказал о том, что видел в туалете. Они и так скоро сами все обнаружат.
Торопливо покидая паб, я слышал, как один из парней за столом спрашивал,
куда это подевался Пит. Я не собирался сообщать ему, тем более показывать,
куда он подевался. Меня больше волновала собственная безопасность.
Я видел все своими глазами. Я смотрел туда и видел то, что видел. Я
видел серьгу на полу туалета, все еще вдетую в остатки того, что когда-то
называлось человеческим ухом. Я видел, что человека в серой куртке не было в
пабе, когда я уходил, и никто о нем не спрашивал. Я видел, какой озадаченный
взгляд бросил на него один из парней, словно пытаясь сообразить, откуда он
его знает. И я запомнил взгляд этого пса, и в нем было предостережение.
Я ни слова никому не сказал, но не знаю, поможет ли это. Я стал
невольным свидетелем. Я не напрашивался на неприятности. Но я хорошо знаю,