"Леонид Смолин. Огонь, холод и камни" - читать интересную книгу автора

ночью. В общем, тихо было. А вот после двух, точное время назвать не могу,
что-то там у него упало, что-то тяжелое очень, я еще подумал, может, шкаф,
и удивился, зачем это человеку ночью шкаф ронять? Но потом опять стало
тихо, и я обо всем забыл, книга очень интересная попалась. До самого утра я
ее читал и ничего больше не слышал. Но вот сейчас припоминаю, был, кажется,
еще какой-то шум - то ли хлюпанье, то ли бульканье, неприятный такой звук,
не могу его классифицировать... А вот взрыва не было, это я вам с
уверенностью могу заявить. Если бы был взрыв, я бы его обязательно услышал.
Я же не спал..."

Ильченко Александр Петрович. Ресторан "Южный". Музыкант.

"...Не знаю, что там вам до меня говорили, но я вам скажу, клевый был
Вадим тузок. Странноватый, правда, немного, но клевый. Бывало мы с ним за
киром сиживали, толковали про всякие битовые дела, так он иногда такое
выдавал, у меня просто уши вяли. Грамотный он был очень, не чета другим...
И лобовики его уважали. Сам-то он лабать не умел, так, шкрябал потихоньку
на гагарке, но зато в лабне разбирался сурово, халтуру сразу отметал. За
это битовые тузки его и любили... А еще у него была потрясная коллекция
дисков. Чего там только не было. "Брэд", "Холлиз", "Зе ху", "Роллинги", Том
Джонс. За каждый руку бы отдал. Ой, да что там вспоминать. Кому оно теперь
все достанется?.. Сейчас-то такого и нет уж нигде. Гонят всякую халтуру.
Молодежь-то нынешняя не ворчит, жует всякие амебные группки, смотреть
тошно... Да, жаль тузка. Кто бы мог подумать. И вообще, с каждым годом нас,
старых битовиков, все меньше и меньше остается. О-хо-хо... Нет, не слышал я
никакого взрыва. Может, и было что, не знаю. Я спал..."

Газеты, шурша, съехали на пол, но Роман не обратил на них ни малейшего
внимания. Содержание прочитанных статей вызывало в нем какое-то непонятное
глухое раздражение. Появилось и окрепло стойкое желание выйти на улицу и
какому-нибудь прохожему смачно, со вкусом нахамить. Конечно же, это было бы
проще всего, сорвать злость на первом встречном, но пока доберешься до этих
истеричных сочинителей, пока приготовишь розги, весь запал и пройдет.
Жалко... Обычно в таких случаях рекомендуется грызть сырую картошку или же
бежать куда-нибудь в поле - копать яму, а потом кричать в нее до посинения,
но, будь его воля. Роман, конечно же, предпочел бы отвести душу на самих
сочинителях. И никакие соображения морального или этического характера не
смогли бы его остановить. Положил бы всех рядком где-нибудь на широкой
площади при большом стечении народу и собственноручно, долго и со вкусом
порол. И чтобы какой-нибудь занюханный чинуша - старый, лысый и в очках -
читал при этом противным менторским голосом длиннющий гроссбух о правилах
хорошего тона. Тогда, быть может, и другим неповадно будет. Тогда, быть
может, хоть какой-то порядок появится... А проще всего, конечно, плюнуть на
все это с высокой горки, мол, дураки вы, что с вас, горбатых, возьмешь,
живите, мол, как хотите, но ведь не отвяжутся же, припрутся, любители
дешевых сенсаций, достанут своими газетными розгами, затопчут. И будет это
уже не встречей равных соперников, что, в общем-то, никогда таковой и не
было, а позорной игрой в одни ворота. Все время не ты их, а все время они
тебя. Под дых, и в голову, и в грудь. Чтобы опомниться не успел. Недаром же
во все времена и у всех народов лучшим способом защиты почиталось