"Темный принц" - читать интересную книгу автора (Фихан Кристин)

Глава 2

Тяжелая дверь, качнувшись позади Рейвен, закрылась с глухим звуком обреченности. Она задрожала, нервно потирая руки. И тогда Михаил завернул ее в плащ, укутавший ее теплом и его мужским лесным запахом. Он пересек мраморный пол и открыл двери в библиотеку, где спустя несколько минут разжег огонь. После чего, он указал ей на стул, стоящий возле огня, - с высокой спинкой, невероятно удобный, старинный, и, что самое невероятное, совсем не изношенный.

Рейвен с благоговением изучала комнату. Она оказалась большой: красивый пол был сделан из твердых пород деревьев, каждая частичка паркета представляла собой кусочек мозаики. Три из четырех стен были заняты книжными полками, полностью заставленными книгами, большинство которых имело кожаный переплет и многие из которых были очень старыми. Стулья были удобными, небольшой столик, стоящий между стульями, являлся предметом антиквариата и был в прекрасном состоянии. Шахматная доска была сделана из мрамора, а фигурки изысканно вырезаны.

- Выпей это.

Она чуть не выпрыгнула из своего тела, когда он появился рядом с ней с хрустальным стаканом в руках.

- Я не пью алкогольные напитки.

Он улыбнулся такой улыбкой, от которой ее сердце неимоверно забилось. А его острое обоняние уже обрабатывало эту часть информации о ней.

- Это не алкоголь, а настой из трав от твоей головной боли.

Тревога вновь поднялась в ней. Она, должно быть, сошла с ума, раз пришла сюда. Это было похоже на попытку отдохнуть в одной комнате с диким тигром. Он мог сделать с ней все что захочет. И никто не придет ей на помощь. Если он напоит ее… Она решительно покачала головой.

- Нет, спасибо.

- Рейвен, - его голос был низким, ласковым, гипнотическим. - Подчинись мне.

Она обнаружила, что ее пальцы уже сжались вокруг стакана. Она боролась с командой и ее голову пронзила такая боль, что она вскрикнула.

Михаил стоял рядом с ней, нависая над ней, его рука лежала поверх ее, обхватившей хрупкий стакан.

- Почему ты бросаешь мне вызов в таких обыкновенных делах?

Ее горло болело от слез.

- А почему ты заставляешь меня?

Его рука нашла ее горло, обвиваясь вокруг него и поднимая ее подбородок.

- Потому что ты испытываешь боль, а я хочу ее облегчить.

Ее глаза удивленно расширились. Неужели все так просто? Она испытывает боль, и он хочет ее облегчить? Действительно ли он такой заботливый или он испытывает радость, навязывая свою волю?

- Это мой выбор. Потому что свобода воли - это все.

- Я могу видеть боль в твоих глазах, чувствовать ее в твоем теле. Я понимаю, что могу помочь тебе, и разве это не логичнее, чем позволить тебе страдать от боли, чтобы ты смогла что-либо доказать? - Явное замешательство слышалось в его голосе. - Рейвен, если бы я хотел причинить тебе вред, я не стал бы тебя спаивать. Позволь мне помочь тебе. - Его большой палец скользил по ее коже, словно легкое перышко, чувственно, прослеживая пульс на ее шее, изящную линии челюсти, полноту нижней губу.

Она закрыла глаза, позволяя ему приставить стакан к своему рту, опрокидывая горьковато-сладкую смесь в горло. Она чувствовала себя так, словно отдала свою жизнь в его руки. Слишком уж собственническим было его прикосновение.

- Расслабься, малышка, - мягко сказал он. - Расскажи мне о себе. Как так получилось, что ты можешь слышать мои мысли? - Его сильные пальцы нашли ее виски и начали поглаживать в успокаивающем ритме.

- Я всегда могла делать это. Когда я была маленькой, то считала само собой разумеющимся, что все могут так делать. Но это было так ужасно - узнавать сокровенные мысли других людей, их секреты. Я слышала и чувствовала все каждую минуту дня. - Рейвен никогда никому не рассказывала о своей жизни, о своем детстве, и тем более совершенно незнакомому человеку. Хотя Михаил не ощущался как незнакомец. Он ощущался частью ее. Пропавшей частью ее души. Поэтому казалось таким важным рассказать ему все. - Мой отец считал меня каким-то уродцем, порождением демона, и даже моя мать немного боялась меня. Я научилась никогда не дотрагиваться до людей, не находиться в толпе. Мне больше всего нравилось находиться в одиночестве, в глухих местах. Только так я могла остаться в здравом уме.

Белые зубы блеснули над ней с хищной угрозой. Ему захотелось остаться наедине с ее отцом всего на несколько минут, чтобы показать ему, какими в действительности бывают демоны. Это заинтересовало его, несмотря на беспокойство, что ее слова смогли вызвать в нем такую ярость. Осознание того, что она так долго была одна, вынося боль и одиночество, когда в этом мире был он, бесило его. Почему он не отправился на ее поиски? Почему ее отец не любил ее и не заботился о ней, так как должен был делать?

Его руки творили волшебство, скользя по ее затылку своими сильными гипнотическими пальцами.

- Несколько лет назад мужчина вырезал целые семьи, даже маленьких детей. Я была с подругой из старшей школы и когда вернулась домой после работы, я нашла их всех мертвыми. Когда я вошла в дом, я смогла ощутить этого дьявола, узнать его мысли. Мне сразу стало плохо - такие ужасные вещи вошли в мою голову, но я смогла выследить его и, наконец, сдать полиции.

Его пальцы двинулись вниз по всей длине ее толстой косы, находя ленту и ослабляя тяжелую массу волос, запуская пальцы в ее заплетенные пряди, все еще влажные после недавно принятого душа, и распуская их.

- Как часто ты это проделывала?

Она вновь переживала все это. Детали ужаса и боли, лица всех тех, кому она помогла, в то время как они наблюдали за ее работой - пораженные, восторженные, и все еще не верящие в ее способности. Он видел все эти детали, деля с ней ее сознание, читая ее воспоминания, изучая ее сущность.

- Четыре раза. Я выследила четырех убийц. В последний раз я почти развалилась на части. Он был таким больным, таким дьявольским. Я почувствовала себя такой грязной, словно никогда не смогу выбросить его из своей головы, поэтому приехала сюда в надежде найти мир. Я решила, что больше никогда не буду делать ничего подобного.

Возвышающийся над ней Михаил на краткий миг закрыл свои глаза, стараясь успокоиться. Она могла почувствовать себя грязной. Он смог заглянуть в ее сердце и душу, увидеть все ее секреты, узнать, что она полна света и сочувствия, храбрости и мягкости. То, что она видела в юности, никогда не должно было произойти. Он подождал, пока его голос не стал спокойным и утешающим.

- Эти твои головные боли появляются, когда ты используешь телепатическое общение? - После ее уверенного кивка он продолжил, - И, несмотря на это, когда ты услышала меня - незащищенного, испытывающего боль - ты потянулась ко мне, зная о той цене, которую тебе придется заплатить.

Как она могла это объяснить? Он был похож на раненного животного, излучающего такую боль, что она не смогла сдержать слез, покатившихся по ее лицу. Его одиночество стало ее. Его изоляция - ее. И она почувствовала его решение покончить со своей болью, со своим существованием. Она не могла допустить этого, и не важно, чего это будет ей стоить.

Михаил медленно выдохнул удивленный и пораженный ее сущностью, такой щедрой. Она колебалась, выражая словами, почему потянулась к нему, но он понял, что это было в ее натуре - жертвовать. Он также знал, что зов был так силен потому, что что-то внутри него потянулось к ней, найдя в ней то, в чем нуждалось. Он вдохнул ее запах, вбирая его в свое тело, наслаждаясь ее видом и ароматом в своем доме, ощущая в своих руках ее шелковистые волосы, ее мягкую кожу под своими пальцами. Пламя от огня зажгло голубые искры в ее волосах. Желание наполнило его, сильное и настойчивое, и такое же мучительное, как и боль, но он радовался тому факту, что может все это испытывать.

Михаил уселся так, что между ними оказался небольшой столик, лениво и собственнически скользя глазами по ее очаровательным изгибам.

- Почему ты одеваешься в мужскую одежду? - Спросил он.

Она рассмеялась, мягко и мелодично, а ее глаза озорно блеснули.

- Потому что, я знаю, что это будет раздражать тебя.

Он откинул голову назад и рассмеялся. Настоящим, щедрым и невероятным смехом. Счастье и любовь смешались в нем. Он не смог бы вспомнить, на что были похожи те эмоции, но они были сильными и понятными, как и сладкая боль в его теле.

- Это так необходимо раздражать меня?

В ответ она подняла одну бровь, с удивлением осознавая, что ее головная боль ушла.

- Но это так легко, - поддразнила Рейвен.

Он наклонился ближе.

- Какая непочтительная женщина. Ты имеешь в виду, что это так опасно.

- Ммм, возможно, и это тоже. - Она скользнула рукой по волосам, отбрасывая их с лица.

Это был такой безобидный жест, невероятно сексуальный, притягивающий его пристальный взгляд к ее совершенному лицу, полноте грудей и плавной линии ее горла.

- Ну и насколько ты хороший игрок в шахматы? - Нахально бросила она вызов.

 Часом позже Михаил, откинувшись в своем кресле, смотрел на ее лицо, в то время как она изучала доску. Сосредоточившись, она нахмурила брови, стараясь разгадать его неизвестную стратегию. Она чувствовала, что он завел ее в ловушку, но не смогла найти ее. Подперев подбородок рукой, она расслабилась и не торопилась. Она была терпелива, и благодаря этому уже дважды ставила его в тупик, просто потому, что он был слишком уверен в себе.

Внезапно ее глаза расширились, и ленивая улыбка скользнула по губам.

- А ты хитрая бестия, Михаил, не так ли? Но я думаю, что, возможно, именно твой ум поставит тебя в затруднительное положение.

Он посмотрел на нее, чуть прищурив глаза и сверкнув белыми зубами в свете камина.

- Разве я не упоминал, мисс Уитни, что последний, кто оказался настолько нахальным, чтобы побить меня в шахматы, был брошен в темницу и в мучениях провел там тридцать лет?

- Я полагаю, что тебе на тот момент было примерно около двух лет, - поддразнила она, ее глаза все еще были приклеены к шахматной доске.

Он резко втянул воздух. Ему было так спокойно в ее присутствии, чувствуя полное умиротворение. Она, очевидно, верила в то, что он был простым смертным, но с невероятно сильными телепатическими способностями. Михаил лениво потянулся через доску, делая свой ход, видя, как от понимания проясняются ее глаза.

- Полагаю, что мы имеем шах и мат, - сказал он вкрадчиво.

- Я должна была предполагать, что мужчина, ходящий по лесу в окружении волков, обязан быть хитрым. - Она улыбнулась ему в ответ. - Великолепная игра, Михаил. Я действительно получила от нее удовольствие. - Рейвен вновь погрузилась в мягкость стула. - Ты можешь разговаривать с животными? - С любопытством спросила она.

Ему было приятно, что она находилась в его доме, нравилось, как огонь окрашивал ее волосы в синий цвет, и как тени так любовно ложились на ее лицо. Он запомнил каждый его дюйм, зная, что если закроет глаза, картина все равно останется там - высокие тонкие скулы, небольшой носик и полные губы.

- Да, - правдиво ответил он, не желая, чтобы между ними вставала ложь.

- Ты бы убил Джейкоба?

Ее ресницы были прекрасны и приковали к себе его внимание.

- Будь осторожна в своих вопросах, малышка, - предупредил он.

Она подогнула под себя ноги, пристально рассматривая его.

- Знаешь, Михаил, ты так привык использовать свою силу, что не хочешь даже подумать - правильно или нет поступаешь.

- Он не имел никакого права дотрагиваться до тебя. Он был причиной твоей боли.

- Но он не знал об этом. Ты также не имеешь права дотрагиваться до меня, но делаешь это постоянно, - резонно заметила она.

Его глаза холодно блеснули.

- У меня есть все права. Ты принадлежишь мне. - Он сказал это спокойным мягким голосом, только с намеком на предупреждение. - И что более важно, Рейвен, я не причинил тебе боли.

У Рейвен перехватило дыхание. Ее язычок увлажнил губы маленьким, изящным жестом.

- Михаил, - сомнение звучало в ее голосе, словно она подбирала слова, - Я принадлежу сама себе. Я - личность, а не какая-нибудь вещь, которой ты можешь владеть. В любом случае, я живу в Соединенных Штатах. И я вернусь туда, поскольку намереваюсь сесть на ближайший поезд до Будапешта.

Его улыбка стала как у охотника. Хищной. На краткий миг свет от огня блеснул красным, так что его глаза стали похожи на глаза волка темной ночью. Он ничего не сказал - просто не мигая смотрел на нее.

Ее рука в странном защитном жесте метнулась к горлу.

- Уже поздно, мне пора идти, - она могла слышать, как колотиться ее собственное сердце.

Что же это было такое, чего ей хотелось от него? Она этого не знала, но одно знала точно - эта ночь была самой прекрасной и пугающей ночью в ее жизни, и ей хотелось увидеть его вновь. Он казался таким чрезвычайно неподвижным, грозным в своем полном безмолвии. Она ждала, затаив дыхание. Ее душил страх, заставляя мурашки бежать по ее изящному телу. Страх, который позволил бы ей уйти, страх, который заставил ее остаться. Она втянула воздух в легкие.

- Михаил, я не понимаю, чего ты хочешь. - Она также не знала, чего хочет сама.

Затем он поднялся, сильный и грациозный. Его тень достигла ее прежде него. Его сила была невероятной, но его руки оказались нежными, когда он поставил ее на ноги. Его руки скользнули вверх по ее рукам, легко ложась на плечи, поглаживая большими пальцами бившийся на шее пульс. От его прикосновений тепло разливалось у нее в животе. Она была такой маленькой по сравнению с ним, такой хрупкой и уязвимой.

- Не пытайся покинуть меня, малышка. Мы нужны друг другу. - Его темноволосая голова склонилась ниже, лаская своим ртом ее веки, посылая крошечные угольки скользить по ее коже. - Ты заставила меня вспомнить, что значить жить, - прошептал он своим гипнотизирующим голосом.

Его рот нашел уголок ее рта и словно электрический удар прошелся через ее тело.

Рейвен потянувшись прикоснулась к его потемневшей щеке, положив другую руку на его твердую мускулистую грудь в попытке сохранить между ними дистанцию.

- Послушай меня, Михаил. - Ее голос был сухим. - Мы оба знаем, что такое одиночество и изоляция. Это сверх моего понимания то, что я могу находиться рядом с тобой, физически дотрагиваться до тебя и не сгибаться под тяжестью ненужного груза. Но мы не можем так поступить.

Веселье заискрилось в темном огне его глаз, всего лишь намек на ласку. Его пальцы обхватили ее сзади за шею.

- О, а я думаю, что можем. - Его темно-бархатистый голос был самим соблазном, а его улыбка невероятно чувственной.

Рейвен ощутила его силу вплоть до кончиков пальцев на ногах. Ее тело стало таким мягким, текучим, жаждущим. Она находилась так близко к нему, что почти ощущала себя его частью, окруженная им, укутанная в него.

- Я не собираюсь спать с кем-то лишь потому, что чувствую себя одинокой.

Он рассмеялся мягко, тихо и удивленно.

- Это то, что ты думаешь? То, что ты стала бы спать со мной, потому что одинока? - Его рука снова скользнула на ее горло, поглаживая, лаская, согревая ее кровь. - Вот почему ты займешься со мной любовью. Вот! - И его рот прижался к ее губам.

Девственно-белый огонь. Голубые молнии. Земля содрогалась и перекатывалась.

Михаил прижал ее изящные формы к своему по-мужски высокому телу, его тело требовало, его губы властвовали, увлекая ее в мир настоящих чувств.

Все что могла делать Рейвен, так это цепляться за него - безопасный якорь в шторме бушующих эмоций. Глубоко в его горле раздалось рычание - животное, дикое, подобное тому, что издает возбужденный волк. Его рот передвинулся на мягкую уязвимую линию ее горла, спустившись вниз и остановившись на отчаянно бьющемся под атласной кожей пульсе.

Руки Михаила сжались вокруг нее, прижимая ее к своему телу, собственнически, уверенно, - хваткой, из которой невозможно было вырваться. Рейвен словно горела в огне - жаждущем, жгучем - в теплом шелке его рук ее мягкое тело превратилось в жидкое тепло. Она возбужденно терлась об него, ее груди болели, а соски эротично выдавались сквозь тонкую пряжу свитера.

Его большой палец потер ее сосок через связанное крючком кружево, посылая волны тепла струиться по ее телу, от чего у нее подогнулись колени, и только неимоверная сила его рук удерживала ее от падения. Его рот снова начала двигаться, а язык, словно пламя, лизал ее кожу в том месте, где находился пульс.

А затем раскаленный добела жар охватил ее, выжигая боль, заставляя ее тело извиваться от желания, горя для него, жаждая его. Волны желания бились в ней. Его рот на ее шее создавал странную комбинацию наслаждения и боли - такой сильной, что она не могла сказать, где начинается одно и заканчивается другое. Большим пальцем он откинул ее голову назад, открывая горло и так прижимаясь своим ртом к ее коже, что создавалось ощущение, будто он пожирал ее, питался ею, выпивал ее. Все горело, но, тем не менее, удовлетворяло ее собственное страстное желание.

Михаил что-то прошептал на своем родном языке и слегка приподнял голову, разрывая контакт. Рейвен почувствовала, как теплая жидкость потекла вниз по ее горлу к груди. Язык Михаила проследил ее путь, пройдясь по возвышенности кремовой груди. Обхватив рукой ее маленькую талию, Михаил, наконец, осознал, каким образом его тело освободилось от бушевавшей в нем ярости. Он должен был пометить ее как свою пару. Его тело требовало, желало этого.

Рейвен вцепилась в его рубашку, стараясь удержаться от падения. Он тихо выругался, неразборчиво, на смеси двух языков, взбешенный на самого себя, одновременно баюкая ее в своих надежных руках.

- Мне так жаль, Михаил. - Рейвен была в ужасе, напуганная своей слабостью.

Комната вращалась, и так трудно было сосредоточиться. Ее шея пульсировала и горела.

Склонив свою темноволосую голову, он нежно поцеловал ее.

- Не надо, малышка, это я слишком быстро двигаюсь вперед. - Все в его натуре, и чудовище, и многовековой мужчина, взывали к нему - взять, удержать ее - но ему хотелось, чтобы она пришла к нему добровольно.

- Я чувствую себя очень странно, у меня кружиться голова.

Должно быть, он немного потерял контроль, поскольку чудовище в нем так хотело поставить на ней свою метку, хотело ощутить ее сладостный вкус. Его тело все горело как в огне, требуя освобождения. Дисциплина и контроль помогли ему справиться с своей внутренней хищнической натурой и победили. Глубоко вздохнув, он отнес ее на стул около камина. Она была достойна ухаживания, заслуживала поближе узнать его, ощутить хотя бы привязанность к нему, если не любовь, прежде чем он привяжет ее к себе. Человек. Смертная. Это было неправильно. Это было опасно. Только усадив ее на подушки, он впервые уловил тревогу.

Он развернулся, его красивые черты потемнели и стали угрожающими. Его тело оставило свою защищающую позу, мгновенно становясь опасным и могущественным.

- Оставайся здесь, - тихо приказал он, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно.

Закрыв двери в библиотеку, и повернувшись лицом к входной двери, Михаил послал молчаливый зов своим часовым.

С наружи сначала завыл один волк, потом ответил второй, третий, и так до тех пор, пока они не начали выть все вместе. Он подождал, пока шум не утихнет, его лицо превратилось в неумолимую гранитную маску. Через лес двигалась легкая дымка, а около его дома собирались, перемешивались и сосредотачивались усики тумана.

Михаил поднял руку, и передняя дверь открылась. Туман и дымка просочились во внутрь, собираясь в одно целое, пока весь холл не стал тусклым. Медленно туманы соединились - замерцали, приобретая твердость тела.

- Почему вы побеспокоили меня сегодня ночью? - Тихо спросил он, а его темные глаза опасно блеснули.

Вперед выступил один из мужчин, чьи пальцы были крепко зажаты в руке его жены. Она выглядела бледной и уставшей, и очевидно беременной.

- Нам нужен твой совет, Михаил, и мы принесли тебе новости.

 А внутри библиотеки Рейвен ощутила, как в нее просачивается страх, как эмоции бьются у нее голове, поглощая ее, вытесняя бурный экстаз подобно паутине. Кто-то словно обезумев, кричал, ощущая острую как нож боль. Она встала на дрожащие ноги, держась за спинку стула. На нее нахлынули образы. Молодая женщина с бледной, почти белой кожей и торчащий из ее груди кол, текущая рекою кровь и ее голова, отделенная от тела, что-то мерзкое засунуто ей в рот. Ритуальное убийство, символическое, предупреждение остальным. Серийный убийца, здесь, в таком мирном месте.

Рейвен поперхнулась, обеими руками закрывая уши, словно это могло как-то остановить просачивающиеся в ее сознание картины. На мгновение она перестала дышать, не хотела дышать, все чего ей хотелось - чтобы все это закончилось. Она дико оглянулась, заметив справа дверь, ведущую в противоположную сторону от захвативших ее эмоций. Машинально она направилась туда, спотыкаясь на каждом шагу, дезориентированная и испытывающая головокружение. Пошатываясь, она вышла из библиотеки, желая оказаться на свежем воздухе. Избавиться от деталей смерти и ужаса, который был таким ярким в сознаниях вновь прибывших.

Их страх и гнев словно жили своей собственной жизнью. Они напоминали раненных животных, готовых в любой момент сорваться и разорвать в отместку. Ну почему люди настолько опасны? Настолько жестоки? У нее не было ответа, да ей и не хотелось его знать. Она успела сделать всего несколько шагов по длинному коридору, когда впереди замаячила чья-то фигура. Мужчина был чуть моложе Михаила, более изящным, с мерцающими глазами и волнистыми каштановыми волосами. Его улыбка была насмешливой и содержала угрозу, когда он направился к ней.

Невидимая сила ударила мужчину в грудь, откидывая его назад и впечатывая в стену. Михаил появился темной недоброжелательной тенью. Он возвышался над Рейвен, оберегающе заталкивая ее к себе за спину. На этот раз хриплое рычание было похоже на рев медведя, которому бросили вызов.

Рейвен смогла почувствовать ужасную ярость, испытываемую Михаилом, ярость, смешанную с печалью, эмоции были настолько сильные, что от них вибрировал окружающий его воздух. Она дотронулась до его руки, обхватив пальцами крупное запястье - ничтожная попытка удержать ярость, свернувшуюся внутри него. Она почувствовала, как напряжение пробежало по его телу, словно живое.

Раздался единодушный вздох. Рейвен поняла, что оказалась в центре внимания группы людей, состоящей из одной женщины и четырех мужчин. Глаза всех были прикованы к ее пальцам, обхватившим его руку, словно она совершила какое-то ужасное преступление. Михаил встал так, чтобы полностью закрыть ее от их испытывающих взглядов. Он даже не сделал попытки сбросить ее руку. Даже наоборот, он встал так, что его тело, защищая, отодвинуло ее дальше к стене, почти прижав к ней, закрывая от их взглядов.

- Она под моей защитой. - Утверждение. Вызов. Обещание быстрой, жестокой расправы.

- Также как и все мы, Михаил, - умиротворяюще мягко сказала женщина.

Рейвен покачнулась, и только стена помогла устоять ей на ногах. Волны ярости и печали ударяли по ней до тех пор, пока ей не захотелось кричать. Она издала звук - единственный едва заметный звук протеста. Но Михаил сразу же повернулся к ней, прикоснувшись к ней руками и подхватывая ее.

- Оградите свои мысли и эмоции, - прошипел он остальным. - Она очень чувствительна. Я доставлю ее до гостиницы, а когда вернусь - обсудим эти тревожные новости.

Рейвен даже не представилось шанса увидеть остальных, когда он, взяв ее с собой, прошел мимо них к небольшой машине, стоящей в гараж. Она устало улыбнулась, опустив голову к нему на плечо.

- Ты не похож сам на себя в этой машине, Михаил. Твой взгляд на женщин настолько устарел, что в своей предыдущей жизни ты должен был быть хозяином замка.

Он бросил на нее быстрый взгляд, скользнув глазами по ее бледному лицу, задержавшись на своей метке на ее шее, видимой даже через длинную гриву ее волос. По правде говоря, он не собирался ее оставлять, но теперь она была там - клеймо его собственности.

- Сегодня ночью я помогу тебе уснуть. - Проинформировал он ее.

- Кто были те люди? - Она спросила лишь потому, что знала - он не хочет, чтобы она спрашивала.

Она так устала, все еще испытывая головокружение. Потерев голову, она пожелала хоть раз в своей жизни побыть нормальной. Он, должно быть, подумал, что она относится к тому типу женщин, которым нравиться падать в обморок.

На мгновение наступила тишина. Тяжело вздохнув, он ответил.

- Моя семья.

Она поняла, что он сказал правду, хотя и не хотел.

- Почему кому-то нравиться совершать такие ужасные вещи? - Она повернулась к нему лицом. - Они ожидают, что ты выследишь и остановишь этого убийцу? - В ее голосе звучала неприкрытая боль - боль за него. Беспокойство. Его печаль была такой острой, гранича с виной и жаждой мести.

Он обдумал ее вопрос. Она знала уже тогда, знала, что один из его людей был убит. Возможно, она уловила детали в чьей-то голове. Беспокойство и боль были за него. Никакого осуждения. Простое беспокойство. Михаил почувствовал, как напряжение покидает его тело, ощутил свернувшееся в животе тепло.

- Я постараюсь держать тебя как можно дальше от этой грязи, малышка.

Никто не беспокоился о нем, о состоянии его рассудка или здоровья. Никто не думал, что чувствует он. Что-то глубоко внутри него, казалось, смягчилось и растаяло. Она свернулась внутри него, глубоко, где-то там, где он нуждался в ней.

- Возможно, нам не следует встречаться в течение нескольких дней. Я еще никогда так не уставала за всю свою жизнь. - Она постаралась дать ему возможно любезно уйти. Рейвен опустила взгляд на свои руки. Она также хотела дать и себе возможность уйти. Она никогда не чувствовала себя настолько близкой к кому-то, такой спокойной, словно знала его всегда, несмотря на свою боязнь того, что он смог взять над ней вверх. - И я не думаю, что твоя семья была так уж рада видеть рядом с тобой американку. Мы слишком… взрывоопасны, когда вместе, - с сожалением закончила она.

- Не пытайся покинуть меня, Рейвен. - Машина остановилась перед гостиницей. - Я всегда удерживаю то, что принадлежит мне, и не заблуждайся - ты моя. - Это было одновременно и предупреждением и просьбой.

У него не было времени на нежные слова. Он хотел сказать их - Господь знает, как она заслуживает их, - но его ждали другие, и эта ответственность лежала на его плечах тяжким грузом.

Она подняла руку, слегка прикоснувшись к его челюсти.

- Ты так привык, что все происходит так, как хочешь ты. - В ее голосе слышалась улыбка. - Я смогу уснуть совершенно самостоятельно, Михаил. Я делаю это уже в течение многих лет.

- Тебе нужен спокойный, полноценный, глубокий сон. Возможно то, что ты сегодня увидела, явится тебе во сне, если я не помогу тебе уснуть. - Его большой палец погладил ее нижнюю губу. - Если хочешь, я могу стереть эти воспоминания.

Рейвен могла видеть, как ему хочется сделать это, надеясь, что так для нее будет лучшее. Она могла видеть, как ему трудно было попросить, чтобы решение приняла она.

- Спасибо, Михаил, но нет, - сдержанно сказала она. - Я думаю, что сохраню все свои воспоминания, как плохие, так и хорошие. - Она поцеловала его в подбородок и скользнула по сидению к двери. - Ты знаешь, я не фарфоровая куколка. Я не разобьюсь лишь потому, что видела что-то, что не должна была видеть. Я и до этого выслеживала серийных убийц. - Она улыбнулась ему, хотя ее глаза оставались печальными.

Он обхватил ее запястье мертвой хваткой.

- И это почти убило тебя. Не в этот раз.

Она опустила ресницы, скрывая выражение своих глаз.

- Это не твое решение. - Если бы остальные убедили его использовать свои способности для поиска безумных злобных убийц она бы не оставила его одного. Как бы она смогла?

- Ты не боишься меня, так как следовало бы, - проворчал он.

Она одарила его еще одной улыбкой, дернув запястьем, напоминая ему отпустить ее.

- Я надеюсь, ты понимаешь, что все то ценное, что произошло между нами, превратиться в ничто, если ты заставишь меня подчиниться твоей воле во всем.

Он удерживал ее в плену не дольше удара сердца, его темные, опасные глаза собственнически скользнули по ее нежному лицу. Она была столь упряма. Она боялась, но, противостоя, смотрела ему прямо в глаза. От этого ей становилось плохо, выслеживание зла подталкивало ее к краю безумия, но она делал это вновь и вновь. Он все еще был тенью в ее сознании. Он прочитал ее решимость помочь ему, ее страх перед ним и его невероятной силой, но она не оставит его одного перед лицом этого ужасного убийцы. Ему захотелось держать ее рядом с собой в безопасности своего жилища. Почти уважительно, Михаил прошелся кончиками пальцев вниз по ее щеке.

- Иди, пока я не передумал, - приказал он, неожиданно отпуская ее.

Рейвен удалялась от него медленно, стараясь преодолеть головокружение, которое снова охватило ее. Она делала все возможное, чтобы идти прямо, не желая, чтобы он знал, что она чувствует себя так, словно ее тело налито свинцом, что каждое движение дается ей с трудом. Она шла, держа голову прямо и сохраняя свое сознание нарочно чистым.

 Михаил наблюдал, как она вошла в гостиницу. Он видел, как она подняла руку к голове и потерла виски и заднюю часть шеи. У нее все еще кружилась голова после того, как он взял у нее кровь. Это было эгоистично, не достойно его, но он не смог сдержаться. И теперь за это расплачивалась она. Ее голова болела после наплыва эмоций. Включая его. Всем его людям следовало бы более тщательно защищать свои сознания.

Михаил вышел из машины и направился в тень, его вырвавшиеся наружу чувства сообщили ему, что он был один. Он принял облик тумана. В этой форме он был невидим, и легко мог просочиться под ее незащищенное окно. Он наблюдал, как она опустилась на постель. Ее лицо было бледным, а глаза - испуганными. Отбросив свои роскошные волосы назад, она дотронулась до его метки. Точно она болела. У нее заняло несколько минут, чтобы сбросить туфли, словно это задание было ей не по силам.

Михаил подождал, пока она полностью одетая не легла на кровать лицом вниз.

- Усни . - Он отдал ей сильный приказ, ожидая ее повиновения.

- Михаил. - Его имя эхом отдалось у него в голове - мягкое, сонное, с некоторой долей веселья. - Так или иначе, я знала, что ты поступишь по-своему . - Она не сопротивлялась ему, но и не совсем охотно уступила, ее рот изогнулся в улыбке.

Михаил раздел ее, уложив стройное тело под покрывала. Он обезопасил дверь - сильнейшее заклинание гарантировало защиту даже от самых сильных из его людей, не говоря уже о жалких смертных ассасинах. Он обезопасил окна и поставил те же самые охранные заклинания везде, где можно было проникнуть в комнату. Очень мягко он скользнул своими губами по ее лбу, а затем коснулся своей метки у нее на шее, прежде чем покинуть ее.

Когда он вошел в свой дом, все сразу же замерли. Селесте неуверенно улыбнулась, в защитном жесте положив руку к себе на живот, где покоился ребенок.

- Она в порядке, Михаил?

Он резко кивнул, очень благодарный за ее участие. Никто не задал ему ни одного вопроса, хотя его поведение было совсем не характерным для него. Он сразу же перешел к делу.

- Как ассасинам удалось застать Ноэль без защиты?

Остальные переглянулись. Михаил вдалбливал им - никогда не забывать даже о малейшей детали, способной обеспечить им защиту, но спустя годы, так легко все забыть, ошибиться.

- Ноэль родила всего два месяца назад. Она так уставала все это время. - Селесте попыталась извиниться за промах.

- А Рэнд? Где был он? Почему он оставил свою изможденную жену без защиты, пока она спала? - Михаил спросил угрожающе тихо.

Байрон, мужчина, побывавший в такой ситуации ранее, беспокойно дернулся.

- Ты же знаешь, какой Рэнд. Всегда возле женщин. Он отдал ребенка Селестеи отправился на охоту.

- И забыл обеспечить Ноэль надлежащей защитой. - Отвращение Михаила было слишком заметно. - Где он?

Спутник Жизни Селесте, Эрик, ответил жестко.

- Он сошел с ума, Михаил. Потребовались все наши усилия, чтобы усмирить его, и теперь он спит. Ребенок вместе с ним глубоко под землей. Исцеление принесет пользу им обоим.

- Мы не могли себе позволить потерять Ноэль. - Михаил отодвинул свое горе в сторону, сейчас ему не время. - Эрик, ты сможешь держать Рэнда под контролем?

- Я думаю, тебе следует поговорить с ним, - честно ответил Эрик. - Вина сведет его с ума. Он почти обернулся на наших глазах.

- Влад, где Элеонора? Она в зоне риска, поскольку ждет ребенка. Мы должны защитить ее так же, как и Селесте, - сказал Михаил. - Мы не можем себе позволить потерять наших женщин, и тем более их детей.

- Ей со дня на день рожать и я волнуюсь по поводу ее путешествия. - Влад тяжело вздохнул. - На данный момент она в безопасности и прекрасно защищена, но, как мне кажется, эта война начинается вновь.

Михаил постучал пальцем по маленькому столику, стоявшему рядом с шахматной доской.

- Возможно причина в том, что впервые за десять лет три из наших женщина рожают детей. У нас мало детей и они рождаются все реже. И если ассасины каким-то образом узнают о состоянии наших женщин, они будут бояться, считая, что наша численность увеличивается, и мы становимся сильнее.

Михаил бросил быстрый взгляд на наиболее сильных мужчин.

- Жак, у тебя нет Спутницы Жизни, чтобы обременять тебя. - В его голосе прозвучал всего лишь легкий намек на любовь, привязанность, которую он никогда не чувствовал или не показывал прежде, и возможно никто даже не догадывался, что Жак был его братом. - Так же как и Байрон. Вы двое должны кое-что пообещать остальным. Ложиться раньше, питаться под сильнейшем прикрытием, спать глубоко под землей и всегда использовать самые сильные меры безопасности. Мы должны следить за нашими женщинами и держать их в безопасном месте, особенно тех, у кого есть дети. Не привлекайте к себе внимания ни при каких обстоятельствах.

- Как долго, Михаил? - Глаза Селесте были затуманены, а на лице виднелись следы слез. - Как долго мы будет так жить?

- Пока я не найду и не призову к справедливости ассасинов. - В его голосе прозвучали нотки жестокости и беспощадности. - Вы все стали мягкими, так много общаясь с людьми. Вы забываете способности, которые могут спасти ваши жизни, - резко выговаривал он им. - Моя женщина - смертная, но даже она узнала о вашем присутствии прежде, чем вы узнали об ее. Она почувствовала ваши незащищенные эмоции, узнала об ассасинах из ваших мыслей. Вам нет никакого оправдания.

- Но, как это возможно? - Осмелился спросить Эрик. - Ни один смертный не может быть таким сильным.

- Она телепат и очень сильный. Она будет часто бывать здесь, и она находится под такой же защитой, как и все наши женщины.

Остальные обменялись растерянными и смущенными взглядами. В соответствие с легендой только самые сильные члены их общества могут обращать смертных. Это не так просто сделать, риск слишком велик. Несколько веков назад такие попытки делались, когда ряды их женщин начали уменьшаться, и у мужчин не осталось надежды. Но больше никто не пытался. Большинство из них верило в то, что миф специально выдумали, чтобы удержать мужчин от потери своих душ. Михаил был недоступным, неумолимым, его решения никогда не оспаривались в течение веков. Он улаживал споры и защищал их. Он охотился на мужчин, которые предпочли превратиться в вампиров - существ одинаково опасных как для смертных, так и для бессмертных.

А теперь это. Смертная женщина! Они были поражены и не смогли скрыть этого. Они были обязаны защищать ее ценой собственной жизни, как и своих собственных женщин. Если Михаил сказал, что она под его защитой, то он именно это и имел ввиду. Он никогда не говорил того, чего не хотел сказать. И если она пострадает, то расплатой будет смерть. Михаил был свирепым, безжалостным и жестоким врагом.

Михаил чувствовал всю тяжесть своей ответственности за смерть Ноэль. Он знал о слабости Рэнда к женщинам. Он возражал против их союза, но не запретил его, хотя должен был. Рэнд не был истинным Спутником Жизни Ноэль, взаимопонимание между которыми никогда не позволит мужчине изменять своей жене. Ноэль, его прекрасная сестра, такая молодая и полная жизни, теперь потеряна для них навсегда. Она поступила своевольно, возжелав Рэнда, просто потому, что он был таким красивым, а не потому, что ее душа взвывала к нему. Они лгали, но он знал об этом. В конце концов, это его вина в том, что Рэнд продолжал искать эмоции с другими женщинами, а Ноэль превратилась в ожесточенную и опасную женщину. Она, должно быть, умерла мгновенно, иначе Михаил почувствовал бы это, даже в глубоком сне. Рэнду больше не доверят заботу ни об одной из их женщин.

Михаил думал, что со временем каждый из них нашел бы своего истинного Спутника Жизни, но Ноэль становилась все раздраженнее, а Рэнд погряз в своем распутничестве. Для Рэнда не представлялось возможным ощутить что-либо с женщинами, которых он укладывал в постель, но он продолжал так поступать, как будто наказывая Ноэль за то, что она удерживает его.

Михаил на краткий миг закрыл глаза, позволяя реалии бессмысленной смерти Ноэль охватить его. Потеря была такой невыносимой, его горе, дикое и сильное, смешалось с холодной яростью и смертельной решимостью. Он склонил голову и три кроваво-красные слезы скатились по его щеке. Его сестра, самая молодая из всех женщин. Это была его вина.

Михаил почувствовал какое-то движение в своем сознании, теплое, утешающее, словно чьи-то руки обняли его.

-  Михаил? Я тебе нужна? - Голос Рейвен был сонным, сиплым и обеспокоенным.

Он был поражен. Его приказ был очень сильным, намного сильнее того, что он обычно использовал на людях, но даже теперь его скорбь проникла сквозь ее сон. Он оглянулся вокруг, посмотрел на лица своих гостей. Ни один из них не обратил внимания на ментальный контакт. Это означало, что даже в сонном состоянии, в каком она была, Рейвен способна сосредоточиться и обратиться прямо к нему без каких-либо потерь. Это был навык, который не многие из его людей потрудились достигнуть, настолько самоуверенными они были, считая, что люди не смогут настроиться на них.

-  Михаил? - на этот раз голос Рейвен был сильнее, встревоженным. - Я приду к тебе.

- Спи, малышка. Я в порядке , - заверил ее он, подкрепив свой приказ интонацией голоса.

- Всего хорошего, Михаил, - мягко прошептала она, уступая его силе.

И Михаил обратил свое внимание на тех, кто ожидал его распоряжений.

- Пришлите Рэнда ко мне завтра. Ребенок не может оставаться с ним. Дейдре потеряла очередного ребенка пару десятилетий назад, и она все еще оплакивает свои многочисленные потери. Отдайте ребенка ей. Тьенн будет охранять их очень тщательно. Ни один из вас не должен использовать ментальную связь, пока мы не узнаем, обладает ли хоть один из наших врагов такими же способностями, как и моя женщина.

Их лица выражали полнейший шок. Ни один из них не думал, что человек может владеть такой силой и дисциплиной.

- Михаил, ты уверен, что эта женщина не одна из них? Она может оказаться угрозой для нас. - Эрик отважился осторожно высказать предположение, несмотря на пальцы Селесте, предостерегающе вцепившиеся в его руку.

Темные глаза Михаила слегка сузились.

- Ты считаешь, что я обленился и разжирел от своей власти? Ты так плохо обо мне думаешь, считая, что побывав в ее сознании, я не смог бы обнаружить для нас угрозу? Я предупреждаю тебя, что с радостью уйду с поста вашего лидера, но я не желаю снимать с нее свою защиту. Если кто-либо из вас захочет причинить ей вред, пусть знает, что ему придется иметь дело со мной. Вы желаете, чтобы я передал место лидера кому-нибудь другому? Я устал от своих обязанностей и ответственности.

- Михаил! - Голос Байрона был полон протеста.

Другие тоже высказали быстрые тревожные возражения, напоминая напуганных детей. Только один Жак, который стоял молча, лениво подперев бедром стену, наградил Михаила насмешливой полуулыбкой с тайным смыслом. Михаил не обратил на нее никакого внимания.

- Солнце почти взошло. Вам всем пора уйти под землю. По-возможности используйте любое средство защиты. Когда проснетесь, проверьте окрестности своего жилища, почувствуйте нарушителей. Не пропускайте даже мельчайшего происшествия. Мы должны держаться в тесной связи и следить друг за другом.

- Михаил, первый год такой трудный, что многие наши дети не выживают. - Пальцы Селесте нервно сжались в руке ее мужа. - Я не уверена, что Дейдре сможет перенести еще одну потерю.

Улыбка Михаила была нежной.

- Она будет защищать ребенка как никто другой, а Тьенн будет в два раза более внимательным, чем остальные. Он пытался уговорить Дейдре забеременеть, но она отказалась. По крайней мере, ее руки не будут пустыми.

- И она все еще тоскует по тому ребенку, - сердито сказала Селесте.

- Если наша раса хочет выжить, у нас должны рождаться дети. Как бы мне не хотелось поспособствовать этому, но только вы женщины можете сотворить такое чудо.

- Сердце надрывается, когда теряешь так много, - указала Селесте.

- У всех нас, Селесте. - Завершил он разговор и никто не рискнул оспорить или задать вопрос.

Его авторитет был абсолютным, его ярость и печаль не имели границ. Не только Рэнд не смог защитить Ноэль, молодую, красивую, жизнерадостную женщину, но ее жизнь была потеряна еще из-за тех садистских игр, в которые Рэнд и Ноэль играли вместе. Он знал, что также нес ответственность за судьбу Ноэль, как и Рэнд. Его ненависть была одинаково направлена как по отношению к Рэнду, так и к себе.