"Руслан Смородинов. В кого я уродился" - читать интересную книгу автора

Руслан Смородинов.

В кого я уродился


Copyright Руслан Смородинов, 1995
Email: [email protected]
Изд: "День и ночь" (Питер - Красноярск), 1997
Date: 2 Apr 2001



- Пап, почему ты до сих пор не женился? - частенько спрашиваю я.
- Hе могу. Я извращенец, - отвечает он.
- В каком смысле?
- У меня патологическое сексуальное влечение к глобусу.
- К чему?
- К глобусу... Знаешь, как иногда охота положить на все это СHГ!..
Разговоры в таком духе продолжаются на протяжении многих лет.
- Руслан, когда же ты, наконец, женишься? - частенько спрашивает меня
моя мать.
- Hе могу. Я к глобусу неравнодушен, - отвечаю.
- В кого ты только такой уродился!
- Тебе виднее.
Мама давно привыкла к моей язвительности и не реагирует. С помощью
цинизма я избавляюсь от высокопарной пошлятины.
- Вот смородиновская порода! - продолжает мать. - Весь в отца...
За свою жизнь я встретил, если не считать прямых родственников, только
одного однофамильца - алкоголика Мишу по прозвищу Тарзан, который в 90-м
году допился стеклоочистителем до исключительной стадии опьянения, то есть
до летального исхода. Других Смородиновых, по всей вероятности, в мире не
осталось, и я всеми своими усилиями и деяниями пытаюсь исправить эту
несправедливость...
Свою вкусную фамилию я получил от отца, родившегося в таком месте,
какие встречаются разве что в Сибири. Во время Великой Отечественной,
находясь за линией фронта, то бишь на оккупированной территории, жители
колхоза "Звезда" не видели ни одного немца и ни одного полицая. Люди
выживали собственным хозяйством и об окончании войны узнали три месяца
спустя после победного салюта. С электричеством, телефоном и радио
колхозники познакомились лишь в 70-е годы. Одна из основных бед России
выражена на родине отца настолько, что и поныне автобус отваживается доехать
до деревни Дюдиково лишь в самый засушливый летний месяц. Хлеб в сельмаг
привозят на подводе единожды в неделю. Милицию видят в 250 раз реже. В
колхозе проживали загадочные ссыльные застойных времен...
Баба Аня называла себя карелкой и говорила на карельском языке.
Позднее, пытаясь разобраться в истоках этого диалекта, я пришел к выводу,
что он представляет собой странную смесь финского языка с чем-то неизвестным
и неоднородным. Папа, покинувший деревню четырнадцатилетним подростком,
карельским языком так и не овладел. Спустя много лет баба Аня говорила ему:
- Толя, сынок, вот ты - образованный, а родного языка не знаешь.