"Алена Смирнова. Подруга мента" - читать интересную книгу автора

потом наискосок через поле, потом... Черт, наглые твари, по маячившему
впереди пологому откосу они выбрались на шоссе и газанули.
Разочарованный тем фактом, что я не мулатка и не обезьяна, а нашенская,
только скотски перепачканная бабенка, мужик настойчиво требовал разъяснений.
И тут возникла проблема проблем. Голос я сорвала, спасая Бориса, поэтому мои
хрип, сип и шип не могли удовлетворить его закономерного, законченного и
законного любопытства. Помучившись со мной еще несколько минут, он сделал
пренебрежительный жест довольно холеной кистью и пошел к своей тачке. Мимо
уже прошуршали несколько машин, однако, кроме "хи-хи" на ходу их водители
ничего не предпринимали. И мне предстояло в моем безобразном обличье
добираться до города пешком? Но каменные ростки цивилизации в виде высоток
казались миражами в серой дымке смога. Тут с отчаяния я познала, что такое
"прорезался голосок". Два-три судорожных глотательных движения, и меня,
будто острым по горлу, полоснуло собственным писком:
- Погодите, ради Бога, не бросайте меня.
Не представляю, чем именно мужик ко мне проникся, но он кинул на заднее
сиденье какую-то замусоленную тряпку из багажника и пригласил садиться. Со
мной много чего было, но до сих пор под меня не подстилали ветошь. А, не до
жиру, быть бы живу. Я забралась в машину, ловя кайф от самостоятельности.
Как хорошо, когда никто не пинается. Он оказался истинным христианином.
Извлек термос и принялся вливать в меня теплый горький кофе. Я ненавижу
насилие и предпочла бы, чтобы мне предложили призванного бодрить напитка.
Если женщина давно не отмокала в ванне, значит, она не человек, так, что ли?
- Куда везти? - спросил он наконец, выполнив свою спасательную
программу.
- В город, пожалуйста.
И как я это из себя выдавила? Мне ведь нужно было сахарку
повыспрашивать. Сколько ложек кофе он кладет в чашку кипятка? Двадцать?
- Поехали, девушка, а то вы меня сильно задержали.
- Простите, - всхлипнула я, сообразив, что сладкого не будет.
- Как не простить в наше время, когда выходишь из дома и не
предполагаешь, что за этим последует.
Накатаюсь я сегодня в легковушках и никогда больше к ним не приближусь.
Троллейбусом, автобусом, трамваем всегда и всюду.

***

Я продрала глаза и употребила про себя нецензурное выражение. Это
означало крайнюю степень растерянности и удрученности. "Из огня да в полымя,
из огня да в полымя", - зажарило остывший было до способности к выполнению
координирующих функций мозг. Начисто отмытая, облаченная в мужские джинсы и
футболку, я мяла дорогое покрывало в зашторенной гостевой комнате чьего-то
коттеджа. Справа донесся шорох. Я покосилась туда и увидела женщину лет
пятидесяти, выполнившую себя в стиле всеобщих представлений о добрейшей
нянюшке. Она держала в пухлых руках мой отстиранный до потери
первоначального цвета джемпер и сокрушенно шептала: "Полинял, полинял".
"Выбросьте вы его, не переживайте", - захотелось посоветовать мне, но я
сдержалась. Или не смогла. Женщина походила на злодейку не больше, чем я на
звезду балета времен Петипа. Однако теперь меня даже это настораживало. Не в
смысле звезды, конечно, а в смысле злодейки.