"Алена Смирнова. Голова в кустах" - читать интересную книгу автора

Спятить от огорчения ничего не стоило, если бы мой шестилетний
оптимистичный отпрыск не изрек:
- Классно повеселились, мам.
- Как могли, Севушка, - прошептала я. - Но впредь действительно
поостережемся.

***

Однако на туманное "впредь" я не могла перенести важную вечернюю
встречу. Потому что женщине, которой меня порекомендовали, между прочим, как
вполне приличного человека, ночью предстояло надолго улететь в командировку.
Не побеседовав с ней, я сорвала бы редакционное задание, и тогда прощай
интересная тема о постепенном превращении солидного старинного университета
в притон наркоманов.
Измайлов строго сообщил Севке, что у меня отныне, и лучше бы навсегда,
постельный режим, поэтому мальчику придется пожить с бабушкой. Привычный
Сева собирался в ссылку, улыбаясь. Мне было жаль Вика. С моей мамой сын
играет в индейцев в парке. Они стреляют в прохожих из луков стрелами с
присосками. Техника отработана. Кто бы из них ни влепил резинку в щеку
бледнолицего, Севка демонстративно пускается наутек, а перед разгневанной
движущейся мишенью возникает хрупкая ухоженная дама, извиняется, обязуется
примерно наказать сорванца ("Но он не специально в вас целился, я бы
подобного кошмара не допустила"), отбирает стрелу и плавно осанисто
удаляется. Или того проще.
Севка прячется за бабушку, та в полный рост возникает над кустами и на
вопрос растерянной жертвы: "Вы тут мальчишку не видели?" - отвечает либо: "Я
и девчонку не видела", либо: "Вы что, извращенец? Зачем вам мальчик?" Этот
вариант опасен, так как пострадавшие часто в сердцах ломают стрелы и швыряют
их подальше. Мама утверждает, что легкие угрызения совести после мелкого
хулиганства стимулирует ее жизнедеятельность. Похоже, в нашей семье по
наследству передается нехватка гормонов риска.
- Не вздумай куда-нибудь срываться, - предупредил меня Измайлов. - С
тебя станется, ты и в таком виде не постесняешься выбраться на улицу. Я буду
звонить каждые пятнадцать минут.
И полковник повез Севу к маме. Угроза проверок меня не взволновала. Вик
окажется в своем кабинете и забудет о моем существовании напрочь. Хуже было
со сборами. Почему Измайлов решил, будто мне удастся подняться? Первая
попытка, во всяком случае, окончилась провалом в матрас. Но Вик в меня
верил!
Верил в то, что я "куда-нибудь сорвусь".
Это вдохновляло. И дабы не посрамить прозорливость полковника и
соответствовать его своеобразным представлениям обо мне, я начала сначала.
Через полчаса Измайлову не возбранялось мною и собою гордиться;
После контрастного душа и перемотки особо расхлябанных суставов
эластичным бинтом я почувствовала себя значительно лучше, но стала очень
похожа на орангутанга - ссутулилась и свесила руки до колен. Именно в таком
положении у меня почти ничего не ныло и не пульсировало. "А, ладно, -
утешила я себя. - Сколько на свете людей с отталкивающей внешностью,
общаются же с ними. Возьму любезностью и интеллектом". С физиономией
получилось хуже.