"Александр Смирнов. Морская история казачества " - читать интересную книгу автора

это уже история. Или пропаганда, которая должна вызывать почти религиозный
трепет. Принцип - "Петр Великий - отец русского флота" до сих пор
воспринимается в сознании большинства принципом, равным идее о Святой
Троице - "Богу-Отцу, Сыну и Святому Духу". Сомнение в военно-морских
заслугах основателя Санкт-Петербурга звучало дьявольской ересью. Тот же
генерал Н. И. Краснов в своей статье о казачьем флоте удивлялся, почему ни
историки Донского Войска, трудившиеся в Российской империи после 1721 года,
ни мэтр русской истории С. Соловьев не уделяют казачьему флоту должного
внимания, не подвергают анализу его боевую историю, его опыт. А ответ
очевиден. В сравнении с флотом казачьим, экономичным, эффективным и
долгодействующим, петровский выглядит плохой и разорительной компиляцией
иностранных флотов. Корабли, отстроенные (в духе советских "ударных
объектов" 30-х гг. XX века) из сырого, некачественного леса, быстро сгнили и
развалились. Кстати, иностранные специалисты всеми силами протестовали
против такого "кораблестроения". Экипажи, сформированные из насильно
"забритых" в матросы сухопутных московитов, боящихся волн и не понимающих
языка иностранцев-командиров, разбегались быстрее, чем их удавалось обучить
матросскому ремеслу. Если, конечно, выживали в аду петровского флота.
Словом, любое сравнение флота казачьего с флотом Петра I было не в пользу
последнего. Историки, говоря об этом, просто автоматически наводили бы
своего читателя на мысль об истинной значимости и цене Петровских реформ. А
посеять сомнение в деяниях "Петра Великого" - означало поставить под
сомнение и легитимность пребывания потомков немецких дворян-протестантов на
православном престоле Российской империи. Тут уж до "государственной измены"
было недалеко и попахивало гнилью одиночного каземата в Петропавловской
крепости... Поэтому историки русского флота и России, не желая осложнять
себе жизнь, дружно решали о флоте казачьем или не говорить вообще, или
ограничиваться лишь сухим изложением фактов. Бог с ними, казаками на море!
Пусть уж лучше на конях скачут.
Малоизвестен, но показателен пример судьбы историка донского казачьего
флота - Василия Дмитриевича Сухорукова. По неподтвержденным данным, он
донской казак. Но совершенно точно, что одновременно с историком русского
регулярного флота, капитан-лейтенантом Н. А. Бестужевым, он начал собирать
материалы о флоте донском. Архив Войска Донского сгорел в Черкасске в XVIII
веке. (Случайно ли загорелся или кто-то хотел обратить в пепел древнюю
историю казачества, можно только гадать.) Но Сухорукое был упорен и мобилен.
Он объехал архивы прибрежных крепостей Донского Войска, записал устные
предания дряхлых стариков, еще помнивших сказания своих дедов о морских
походах. В итоге он собрал более двух тысяч редчайших документов и
свидетельств. Однако ему не суждено было подготовить свой труд, который,
несомненно, "взорвал" бы устои бытовавшего мнения об истории донского
казачества, к изданию. Грянуло 14 декабря 1825 года... Сухоруков оказался
замешан в деле декабристов и был сослан на Кавказ. Его бумаги, личный архив,
черновые наброски оказались в руках генерал-майора И. Ф. Богдановича.
В 1834 году тот представил военному министру, графу Чернышеву, "свой" труд
"Историческое и Статистическое описание земли Войска Донского" с изменениями
тех мест, которые противоречили официальной истории. Общеизвестно, что самая
убедительная ложь - это полуправда!
Граф Чернышев передал сочинение Богдановича для ознакомления императору и
наследнику престола. Они и ознакомились... После чего генерал-майор