"Александр Смирнов. Вавилонская башня" - читать интересную книгу автора

забрасывала отряд приказами. В штабе отряда разрабатывались операции,
которые успешно выполнялись партизанами. И уже трудно было понять: кто в
чьем тылу находился, толи противник в тылу у партизан, толи партизаны в тылу
у противника.
Как и в любой другой работе, однообразие приедается. Героический пафос
лихих вылазок и боевых стычек с противником со временем стал терять свою
остроту. Адреналин, который заставлял закипать кровь, уступил место
усталости и раздраженности на рутину, которая присутствует в любом труде:
взять хоть бухгалтера - изо дня в день пересчитывает чужие деньги, а спроси
зачем, так он и сам не ответит. Однако, эмоции, которые, собственно и
заставляют нас совершать немыслимые поступки, сваливаются на людей
неожиданно, в то время, когда их никто не ждет.
Совершенно неожиданно в землянку вбежал Ферзь с вытаращенными глазами
толи от радости, толи от удивления.
- Андрей Петрович, дорогой, радио с большой земли! - прокричал он.
- Ну и что?
- Василия представили к званию героя Советского Союза, а вам полковника
присвоили.
Вот тут уже было не до рутины. Тут не адреналин, а нечто другое
вспенило кровь всего отряда. Это нечто в одно мгновение распространило
новость по отряду, и бойцы, забыв субординацию и дисциплину, вырвавшись из
повиновения, воздавали почести, как это положено на Руси, своим спасителям и
кумирам. И ни командир, а уж тем более ни его помощники, не могли сдержать
этот стихийный, но воистину искренний порыв.
Каждый даже самый маленький руководитель знает, что если процесс
невозможно подчинить, то его необходимо возглавить.
Посетовав на внезапный выход отряда из подчинения, командир махнул
рукой и откупорил бутыль со спиртом.
Командирская землянка неожиданно превратилась из командного пункта в
уютное питейное заведение, где можно отвлечься от суеты мирской и окунуться
в воспоминания или мечты, это уж как кому вздумается. Здесь под завесой
табачного дыма и под спиртными парами исчезала субординация. Здесь
действовал только один закон - закон мужской дружбы. Начиная вспоминать одну
из историй, рассказчик говорил до тех пор, пока кто-нибудь из слушателей не
замечал в рассказе неточность. Он сразу же поправлял автора, и продолжал
рассказ, сам не упуская инициативы до тех пор, пока следующий не заметит
очередной неточности. Так продолжалось до тех пор, пока алкоголь не стал
ограничивать свободу языка.
Ферзь попытался в очередной раз поправить рассказчика, но так и не
сумев выговорить слова, которое вертелось у него на языке, посмотрел на
командира и с удивлением спросил:
- А где же наш чекист?
Действительно, Кузьмы в землянке не было.

Однако лейтенант НКВД ни в коей мере не хотел обидеть своих товарищей.
Напротив, он, обходя группы партизан, рассевшихся у костров, выслушивал
рассказы про подвиги в которых сам принимал непосредственное участие.
Заметив правую руку командира, партизаны наливали герою его законные сто
грамм, и отвертеться от этого уже не было никакой возможности.
Подойдя к очередной группе, Кузьма сел на пень.