"Сергей Снегов. Драма на Ниобее" - читать интересную книгу автораПравда, я не знал, что Матье не только живописец, но и ювелир. Сережка
была необычайна: два золотых колокольчика вставлены один в другой; меньший, с крохотным язычком внутри, сам служил ударником для большего колокольчика. Я покачал сережку. Оба колокольчика породили нежный, мелодичный звук - чей-то приглушенный голосок печалился и тихо взывал. - Понял, - сказал я, возвращая сережку. - Покинутый вами муж оставил вам на память свой голос, вечно оплакивающий расставание. - Не поняли, - возразила она, прикрепляя сережку к мочке уха. - Не я его покинула, а он меня. И поиздевался на прощание: "Пусть голос сережки оплакивает твою потерю, ибо никогда ты не найдешь человека, равного мне. Не сумела оценить, теперь казнись". - Он не страдал, по-видимому, самоуничижением? - Все мужчины хвастливы. Гении, вроде Жана, особенно. А я ношу эти сережки, чтобы они всегда звенели мне в ухо: "Ты свободна, ты свободна, ты наконец восхитительно свободна!" Я слышу шаги Питера-Клода, господин Штилике. Я тоже услышал чьи-то шаги в коридоре. Они усиливались, приближаясь, ноги не скользили, а тяжко били по паркету. Барнхауз не просто передвигался, как все люди, а извещал о себе громкими, как тревожный сигнал, шагами. Затем двери распахнулись, и возник он сам. Не появился, не вошел, не проскользнул, а возник, замер - огромный, лохматый, длиннорукий - в проеме двери, как в раме, давая наглядеться на свою фигуру и на широкое, краснощекое, распахнутое в улыбке лицо. А голос был неожиданно для мощного роста тонковат и скрипуч. Впоследствии, в минуты гнева, охватывавшего Барнхауза, я слышал в его голосе такие режущие ноты, такие быстро вращающейся, но плохо смазанной пилы. - Похож! - возгласил он на пороге. - Нет, до чего похож! Коллега Штилике, хочу, но не умею выразить, как рад вас видеть! Я пожал его руку - он надавил с нарочитой силой - и поинтересовался: - На кого я похож, Барнхауз? - Как на кого? На себя, разумеется. На свои собственные портреты, Штилике. Вон в моем кабинете два ваших стереообраза, войдите и полюбуйтесь. Все стены обширного кабинета Барнхауза были увешаны стереографиями, картинами и схемами. Среди этой бездны изображений я не скоро нашел бы себя, но Барнхауз показал, где искать. Вряд ли я теперь походил на те давние изображения. Барнхауз предложил мне сесть на диван и уселся в кресло, придвинув его к дивану. - Рад, очень рад вашему прилету, Штилике! - повторил он. - Меня предупреждали о вас - огромные полномочия и прочее. Уверен, что теперь программа промышленного освоения Ниобеи получит новое ускорение. Люди вашего ранга прибывают не для лицезрения и прогулок, а для поворотов и переворотов, это мы понимаем. - Для начала ограничусь лицезрением и прогулками, - ответил я, - Хочу поближе познакомиться с Ниобеей и ее обитателями. Барнхауз нарочито высоко приподнял лохматые брови. - С геологами и горняками? Люди как люди, ничего выдающегося. Или вас интересуют местные людоеды? - Нибоеды, Барнхауз, - вежливо поправил я. - Именно они. Сколько |
|
|