"Сергей Снегов. Эксперимент профессора Брантинга" - читать интересную книгу автора

утаиваю или недосказываю, или - говоря проще - искажаю.
Генриху страшно захотелось взять болтливого незнакомца за шиворот и
добрым пинком выставить наружу. И тут Генрих, как он потом осознал, сделал
первую грубую ошибку. Он испугался, что незваный гость догадается, какие
желания пробудил в хозяине, и сказал с вымученной вежливостью:
- Я и не сомневаюсь, и ни на что не собираюсь сетовать. Но я не
совсем ясно представляю себе, чем могу быть вам полезен.
Незнакомец сделал успокаивающий жест. Он был не старше двадцати пяти
лет, подвижен, легко возбудим - разные выражения на его худощавом лице
сменялись с такой быстротой, что начинало казаться, будто для каждого
произносимого слова оно имеет особую гримасу. Генрих вскоре убедился, что
гостя можно и не слушать, а только смотреть на него - по одной мимике
угадывалось, о чем он толкует. Еще никогда Генриху не приходилось
встречать столь нервно подвижного лица. Он подумал было, что гость просто
кривляется - тело и руки он держал в послушании, не разрешая себе ни
резких движений, ни чрезмерной жестикуляции. Интонации голоса тоже были
гораздо беднее мимики.
- Меня зовут Джон Цвиркун, - представился гость. - Да, не буду
скрывать: я - Джон Цвиркун. Джон Цвиркун, о котором вы столько слышали. Я
понимаю, вам удивительно, что я начинаю с признания, но между нами
недомолвок быть не должно, этого я не допущу.
Генрих напрягал все клетки памяти, но ни из одной не выдавливалось
какой-либо информации о Джоне Цвиркуне. Гость был решительно незнаком
Генриху. Среди гримас, с непостижимой быстротой сменявшихся на лице Джона
Цвиркуна, промелькнуло и удивление.
- Вы забыли мою фамилию? Невероятно! Но Брантинга вы помните?
Профессора Сильвестра Брантинга с Марса? Того самого, что вывел калиопис,
знаменитое дерево, меняющее природу Марса. А я ассистент Брантинга, его
любимый ученик - не единственный ученик Брантинга, этого я не утверждаю,
нет, но единственно любимый и, так сказать, доверенный и наперсник. Зовите
меня просто Джоном, я не люблю, когда со мной обходятся церемонно, у нас
на Марсе обычаи проще, чем на Земле, гораздо, гораздо проще, смею вас
уверить. Итак, я для вас отныне Джон, а вы для меня Генрих, дорогой друг
Генрих!
Лишь теперь Генрих понял, кто к нему явился. Имя директора
Марсианской астроботанической станции Сильвестра Брантинга было известно и
на Земле.
Это он десять лет назад вырастил калиопис - ветвистое дерево с
толстым стволом, с могучими корнями и физиологией, разительно непохожей на
физиологию всех других растений.
Удивительным было уже то, что калиопис размножался спорами. И то, что
он без затруднений рос в безводных пустынях, почти при полном вакууме,
отсутствии освещения, при морозах, падающих ниже пятидесяти градусов.
Жизнестойкие в трудных условиях дальних планет растения выводили,
кроме Брантинга, и другие земные ученые, но калиопис получился уникальным:
никакому ботанику еще не удавалось столь совершенное создание. Гигантская
корневая система калиописа не только поглощала соки грунта, но и выделяла
свою клейкую, не замерзающую при морозах жидкость, растворяющую твердые
частицы почвы и разлагающую почти все соединения, где имелись кислород,
водород и углерод. Из высосанных в почве элементов калиопис выстраивал