"Сергей Снегов. Бритва в холодильнике" - читать интересную книгу автора

душу! Сверхъестественное озарение, раскрывающее не мысли, те хоть дают о
себе знать какими-то излучениями, а замыслы, которые, раз принятые,
сохраняются в мозгу как в складе, никакими волнами их потом не оконтурить.
Рой вспомнил невыразительное лицо Эрвина и усмехнулся. Неподходящий
объект для сверхъестественных озарений! Туповат, дубоват, грубоват - такие
характеристики куда точней, чем слова об остром интеллекте, способности к
сверхглубокому психологическому анализу. Проще, проще, сложные решения не
годятся, истина будет элементарна как блин, ясна как солнечный день, -
непросто лишь добраться до нее.
Итак, догадаться о том, чем будем заниматься, Эрвин не мог. Я сам
подсказал ему наши планы. Каким образом они стали ведомы Эрвину? Ни с кем
на Меркурии я ими не делился, во время встречи с Эрвином о них не думал. А
Эрвин безошибочно их описал. Снова возвращаемся к отвергнутой телепатии. Я
ведь думал о работе, только не в больнице, а в гостинице и при осмотре
лаборатории. Гостиницу оставим в стороне, несущественность, отрывочные
мысли. А лаборатория интересней, там я понял окончательно, что с
конструкцией плазмохода нужно распроститься. Осматривая поврежденное
оборудование, я думал о дальнейших планах. Пищу для прорицаний Эрвина
могли дать только те размышления. Что-то донесло их до Эрвина.
Рой остановился у окна. За окном уходили к горизонту дикие кущи
термоэлектрических кустов. Рой смотрел на них и не видел их. Он снова
ходил - мысленно - по лаборатории, осматривал полусожженную конденсаторную
печь, место, где стоял сейф с архивными материалами, клал ладонь на
лучевой конденсатор, брал в руки электрическую бритву, выслушивал путаные
объяснения Хонды, морщился от его вскриков... Да, все верно, именно тогда,
никому этого не высказывая, я размышлял о том, что надо доделывать
изобретение Ивана Томсона, и с печалью подумал, что золотая медаль Томсона
украсит грудь Генриха и мою, и в этом будет и скорбь и справедливость, ибо
нам бесконечно дорога память о погибшем друге и мы сделаем все, чтобы
достойно довершить его открытие. И стоя у холодильника с бритвой в руке, я
увидел в окне холм, гранитную скалу, единственное местечко, не утыканное
термоэлектродами, и грустно вообразил себе, что сделаю то, что хотел
сделать Иван, - свободно войду в гранитную глыбу с одной стороны, свободно
выйду из нее с другой!
Рой засмеялся, снова зашагал по комнате. Вот откуда ваши непостижимые
озарения, Эрвин Кузьменко! Это, конечно, много сложней обыденной
телепатии, тут Стоковский, пожалуй, прав - если говорить о смысле
загадочного явления. И куда примитивней, если посмотреть на средства,
какими оно достигалось. Вы раскрыты, Эрвин Кузьменко! Найдете ли
оправдания? Погибший Карл Ванин - барьер, которого не преодолеть никакими
хитрыми, никакими лживыми оправданиями!
Рой послал вызов Стоковскому.
- Друг Клавдий, - сказал он возникшему на экране главному инженеру, -
я хочу еще раз посетить лабораторию Карла Ванина. Может быть, вы с
Анадыриным и Хондой тоже туда прибудете?
Трое руководителей завода встретили Роя у лаборатории. Рой прошел к
холодильнику и вынул бритву.
- Вот вам разгадка многих ваших тайн, - сказал он. - Этим аппаратом
можно, конечно, и побриться. Эрвин не раз демонстрировал и такую его
функцию. Но функцию камуфлирующую, а не основную. Перед вами приемник и