"Сергей Снегов. Бритва в холодильнике" - читать интересную книгу автора

пространстве космическая стужа, - говорил он, вдохновенно сияя на
стереоэкранах круглым добрым лицом. - А Меркурий превратится в райский
уголок, ибо оборудуем на нем заводы, создающие вполне приличную атмосферу.
Тогда и на солнечной, и на ночной стороне будут гулять в теннисках и с
непокрытой головой, термоэлементные сады поглотят и неистовую жару одной
половины планеты и столь же неистовый мороз второй ее половины. И я
приглашаю тех, кто сегодня ходит в детские сады, начать свою трудовую
жизнь на благословенных равнинах еще недавно столь страшного Меркурия.
Приглашаю от всей души, со всей ответственностью - работы хватит не на
одно человеческое поколение.
Да, именно так вещал на всю Солнечную систему Альберт Бычахов,
главный инженер Меркурианского проекта. Сколько раз с замиранием сердца
слушал Рой его прекрасные речи. Тридцать лет прошло с того времени, многое
осуществилось, многое так и не стало реальностью. Обещанная энергия
получена, и на равнинах - и на раскаленных солнечных, и на погруженных в
абсолютный холод ночных - раскинулись похожие на сиреневые кусты
термоэлектроды.
Но только никто не назовет эти чудовищные чащи пластин, прутьев и
проволок прекрасными садами, и прогуливаться в них никто не решится не
только в летней одежде, но и в теплопрочных - для огня и мороза -
скафандрах: Меркурий - планета рабочая, не для веселого
времяпрепровождения. Да, солнечные термоэлектрические поля единственное,
что на Меркурии еще можно посмотреть: бросить на них взгляд, промчаться
над ними в планетолете...
Поездка на Меркурий - неудачна, размышлял Рой. Генрих предупреждал,
что она ничего не даст, кроме досады. Отложим конструирование плазмохода,
говорил он. Мы ведь не виноваты, что твердых энергоконденсаторов нам не
дадут, а без них мы бессильны. Мало ли у нас других интересных тем,
убеждал он Роя. Генрих ошибался чаще брата, но в данном случае он не
ошибся. Надо возвращаться на Землю.
В комнате прозвенел сигнал вызова. Рой обернулся. С экрана смотрел
Стоковский. Он негромко сказал:
- Позвольте вас посетить, друг Рой. Мне кажется, вы собираетесь нас
покинуть. Мне хотелось бы поговорить с вами. Я буду через минуту.
Рой молча показал рукой на кресло, сам сел напротив. Стоковский,
похоже, знал, что его улыбка вызывает приязнь, он не убирал ее с лица. Рою
часто встречались люди, превращавшие свое лицо в подобие визитной
карточки, - демонстрировали себя улыбающимися, хмурящимися,
сосредоточенными, озабоченными, веселыми, каждая мина культивировалась и,
подобранная заранее, служебно закреплялась. Вероятно, и у Стоковского было
так же, к его улыбке нужно было отнестись как к представлению себя -
вежливо и равнодушно. Но этот человек нравился Рою, в нем угадывалась
умная душевность, а не служебность демонстрируемого настроения. Рой
ответно заулыбался, хотя улыбаться было нечему. И Стоковский первыми же
словами подтвердил, что Рой не ошибается в его характере.
- Нам не радоваться, а печалиться надо. Сам не понимаю, чему мы с
вами смеемся. Скажите, что вы собираетесь предпринять?
- Вы угадали мои намерения: отбываю на Землю.
- Вы не хотели бы сначала посетить Эрвина Кузьменко?
- Выспрашивать, как произошла авария? Что это даст? Я приехал как