"Сергей Снегов. Галактическая одиссея" - читать интересную книгу автора

май, сирень пьяно цвела, распускались розы. В липах, обсту-
пивших дом, заливались соловьи. Домик был одноэтажный, три
окна на дорогу, столько же на море, с верандой на юг. Посту-
чав в дверь, я убедился, что она не заперта, и вошел. В доме
было пять комнат, четыре небольшие, одна побольше, со стере-
оэкраном и стеклянными шкафами - что-то вроде музея минера-
логии и чучел неземных животных. Никого в комнатах не было.
Я вышел на веранду. От нее шла дорожка на берег. Я направил-
ся к морю.
Садик метрах в двадцати от домика упирался в береговую
дюну. Песчаная, невысокая, засаженная - для крепости - колю-
чими кустиками, дюна служила естественной защитой от моря:
даже в бурю волне не одолеть такой преграды. Балтика, свет-
лая, в белой пене катящихся на берег волн, открылась наот-
машь. Шел шторм с юго-запада, странный, мало напоминающий
обычные бури, когда ветер гонит валы, клонит деревья, свис-
тит травой и ветками, вздымает песок. Волны взметались нема-
лые, метра на два, а ветра не было. Зрелище безветренной бу-
ри захватило меня, я не вдруг заметил старичка, согнувшегося
на склоне дюны. Он был похож на замшелый пенек, седой, лох-
матый, в сером, плотно облегающем комбинезоне. Он не обер-
нулся, только тихо сказал - и я сразу узнал глуховатый, про-
тяжный голос, столько раз слышанный со стереоэкрана:
- Садитесь, и помолчим, хорошо?
Пристроившись рядом, я искоса поглядел на него.
Голос за те двадцать лет, что "великий Арн" отошел от
дел, изменился мало, хотя и в нем появилась старческая хри-
потца, но лица и фигуры я бы не узнал, встреться мы ненаро-
ком.
Седина, и раньше густая в темных волосах, теперь стала
сплошной и желто-золотистой, щеки запали, на руках вздулись
синие жилы, гладкую кожу взбугрили узлы. Только нос, внуши-
тельный, как труба, - "на троих создавался, одному достал-
ся", - остался прежним, даже казался крупней на сжавшемся
лице. Я описываю так подробно внешний вид Гамова, потому что
мне выпало грустное счастье одним из последних видеть его -
и он уже мало походил на свой канонизированный портрет.
- Смотрите! - прошептал он, будто боясь громким звуком
что-то спугнуть. - Смотрите, ведь как красиво!
Он показал на море, и я повернулся к морю. Солнце шло
слева, от сущи на воду, весеннее, низкое, и близился вечер,
а волны, накатываясь, как бы вырастали у береговой кромки, и
летящая над ними пена еще прибавляла высоты. И я увидел во-
истину удивительную картину. Балтика, всегда зеленова-
то-стальная, летом больше зеленая, зимой больше стальная.
Она и сейчас была такой, когда взгляд охватывал большое
пространство, но волны, вздымавшиеся передо мной, светились
полупрозрачно-красным, как крымские сердолики. Эта сумрачная
краснота шла изнутри, прорывалась сквозь поверхностную зеле-
новатость глубинным жаром. А пена, летевшая над гребнем,