"Лемони Сникет. Змеиный Зал ("Тридцать три несчастья" #2) " - читать интересную книгу автора

куда-нибудь устроиться.
Сироты притихли. Они попробовали представить себе, как покидают Дядю
Монти и живут одни, стараясь найти работу и заботиться друг о друге.
Перспектива не из веселых. Некоторое время бодлеровские дети сидели в
грустном молчании, и каждый думал об одном и том же. Они очень жалели, что
их родители погибли при пожаре, а их собственная жизнь пошла кувырком. Если
бы Бодлеры-родители были живы, их дети никогда бы не узнали про Графа Олафа
и он никогда бы не поселился с ними в одном доме, вынашивая гнусные планы.
- Уходить нет смысла, - сказала наконец Вайолет. - Граф Олаф разыскал
нас один раз, и я уверена, что найдет снова, куда бы мы ни уехали. Плюс кто
знает, где помощники Графа Олафа? Скорее всего они уже окружили дом из
опасения, что мы можем на него напасть.
Клаус вздрогнул. О помощниках Олафа он как-то не подумал. Олаф не
только замышлял прибрать к рукам наследство Бодлеров; он еще и руководил
жуткой театральной труппой, и собратья-актеры были всегда готовы пособить
ему в осуществлении его планов. В этой отвратительной компании один был
страшней другого: лысый мужчина с длинным носом, который всегда носил черный
балахон; две женщины, которые пудрили лица мертвенно-белой пудрой; существо,
такое огромное и невыразительное, что невозможно было определить, мужчина
это или женщина; и, наконец, костлявый тип с двумя крюками на тех местах,
где должны находиться руки. Вайолет была права. Любой из этих людей мог
прятаться за стенами дома Дяди Монти, чтобы схватить их, если они вздумают
бежать.
- Я думаю, нам надо просто дождаться Дядю Монти и рассказать ему, что
случилось, - сказала Вайолет. - Он нам поверит. Если мы расскажем ему про
татуировку, он, по крайней мере, потребует у Стефано объяснений. - Тон,
каким Вайолет произнесла слово "Стефано", говорил о ее явном презрении к
маскараду Олафа.
- Ты уверена? - спросил Клаус.- В конце концов, именно Дядя Монти нанял
Стефано. - Тон, каким Клаус произнес слово "Стефано", говорил о том, что он
разделяет чувства сестры. - Не исключено, что они вместе что-то задумали.
- Разм! - взвизгнула Солнышко, что, пожалуй, означало нечто вроде:
"Клаус, не смеши нас!"
Вайолет покачала головой.
- Солнышко права. Я ни за что не поверю, что Дядя Монти заодно с
Олафом. Он так добр к нам, к тому же, если бы они действовали заодно, Олафу
не к чему было бы менять имя.
- Да, верно, - задумчиво проговорил Клаус. - Будем ждать Дядю Монти.
- Да, будем ждать, - согласилась Вайолет.
- Туджу! - торжественно сказала Солнышко, и бодлеровские сироты угрюмо
переглянулись.
Ожидание - одна из тягот жизни. Довольно тягостно ждать шоколадного
торта, когда на вашей тарелке еще лежит недоеденный ростбиф; очень тягостно
ждать Хэллоуина, когда еще не наступил даже тоскливый сентябрь. Но ждать
возвращения домой приемного дяди, когда наверху слышны шаги жадного и
жестокого человека, было одним из наихудших ожиданий, какие когда-либо
выпадали юным Бодлерам. Чтобы не думать об этом, дети попробовали продолжить
работу, но они были слишком взволнованны, и у них ничего не получалось.
Вайолет попробовала навесить дверцу на ловушку для змей, но сосредоточиться
ей мешал какой-то клубок в желудке. Клаус попробовал читать о колючих