"Лемони Сникет. Кошмарная Клиника ("Тридцать три несчастья" #8)" - читать интересную книгу автора

Однако успокоительное воздействие музыки на взволнованную душу
безусловно зависит от характера музыки, и я с сожалением должен сказать, что
бодлеровские сироты, слушавшие распеваемую волонтерами песню, не
почувствовали ни малейшего успокоения или бодрости. Очутившиеся в фургоне
Вайолет, Клаус и Солнышко до такой Степени были озабочены тем, как избежать
ареста, что на первых порах даже не огляделись вокруг. Но когда они отъехали
на порядочное расстояние от лавки "Последний Шанс" и хозяин ее превратился в
пятнышко на плоской безлюдной равнине, дети обратили внимание на свое новое
убежище. В фургоне ехало человек двадцать, и все без исключения были
невероятно жизнерадостны. Жизнерадостные мужчины, жизнерадостные женщины,
горстка жизнерадостных детей и очень жизнерадостный водитель, который время
от времени отрывал взгляд от дороги и, обернувшись, одарял пассажиров
веселой улыбкой. Раньше, когда Бодлерам доводилось совершать долгое
путешествие в автомобиле, они обычно читали или смотрели на окружающий
пейзаж и при этом думали о чем-то своем. Но тут, едва фургон отъехал от
лавки, бородач начал играть на гитаре и петь, вовлекая в пение всех
волонтеров, однако каждое веселое "тра-ла-ла" вызывало у Бодлеров лишь еще
большую тревогу. Когда волонтеры затянули куплет про носы, из которых идет
кровь, дети только и ждали, что вот-вот кто-нибудь перестанет петь и
воскликнет: "Постойте! Этих троих в фургоне раньше не было! Они не наши!"
Когда поющие дошли до куплета, где доктор обещал кого-то распилить пополам,
дети не сомневались, что сейчас кто-нибудь перестанет петь и скажет:
"Стойте! Эти трое не знают слов! Они не наши!" А когда жизнерадостные
пассажиры запели ту часть песни, где речь шла о смертельных микробах,
Бодлеры окончательно уверились, что сейчас кто-нибудь перестанет петь и
скажет: "Стойте-ка! Эти трое детей - убийцы, про них написано в "Дейли
пунктилио". Они не из наших!"
Но жизнерадостные волонтеры предавались радости без перерыва. Они так
твердо были уверены, что "нет новостей - хорошая новость", что никто не
подумал читать "Дейли пунктилио". Они пели с огромным увлечением и не
заметили, что Бодлеры не из их числа.
- Ох и люблю я эту песню! - провозгласил бородач, когда был пропет
последний куплет. - Так бы и пел ее всю дорогу до самой больницы. Но,
пожалуй, надо поберечь голос для трудового дня. Давайте-ка просто посидим и
весело поболтаем.
- Потрясно, - заявил один из волонтеров, и все остальные закивали,
выражая согласие. Бородатый отложил гитару и подсел поближе к Бодлерам.
- Надо придумать себе другие имена, - шепнула Клаусу Вайолет, - чтобы
никто не догадался, кто мы такие.
- В "Дейли пунктилио" и так перепутали наши имена, - шепотом ответил
Клаус, - может, нам лучше называться своими, настоящими?
- Так, давайте познакомимся, - бодро заявил бородатый. - Я хочу знать
всех своих волонтеров до единого.
- Меня зовут Салли, - начала Вайолет, - я...
- Нет, нет, - остановил ее бородатый. - Мы в Г. П. В. не пользуемся
именами. Называем друг друга просто "сестра" или "брат". Мы считаем, что все
люди - сестры и братья.
- Я как-то не понимаю,- сказал Клаус. - Я всегда думал, что братья и
сестры это те, у кого одни родители.
- Не обязательно, брат, - отозвался бородатый.- Иногда это люди,