"Лемони Сникет. Кошмарная Клиника ("Тридцать три несчастья" #8)" - читать интересную книгу авторакивнул. - Но я уверена, этот раз - последний. Как только мы уничтожим досье,
никто уже не сможет обвинить нас в преступлениях, а как только покончим с сиротами, состояние - наше. Злодейка замолчала, огляделась, убедилась, что никто посторонний ее не слышит, и, довольная, торжествующе расхохоталась диким смехом. Громадина тоже расхохотался, и его смех походил на визг и на рев одновременно. Оба Бодлера запрокинули головы и сделали вид, что тоже смеются, хотя смех у них был таким же поддельным, как их наряд. Клаусу и Солнышку показалось, что они не смеются, а их тошнит от того, что они притворяются такими же злобными и жадными, как Граф Олаф и его команда. Бодлеры никогда не задумывались над тем, как ведут себя эти жуткие люди, когда им не надо притворяться хорошими, и теперь брат с сестрой пришли в ужас от всех кровожадных речей Эсме. Бодлеры слушали хохот Эсме и громадины, и в желудке у них все сильнее трепыхались бабочки. И какое же облегчение они почувствовали, когда Эсме наконец перестала смеяться и впустила их в Хирургическое Отделение. - Оставляю вас, девушки, на попечение наших компаньонов, - сказала она, и Бодлеры с ужасом поняли, кого Эсме имеет в виду. Она закрыла за собой дверь, и дети очутились лицом к лицу еще с двумя гнусными сообщниками Графа Олафа. - А-а-а, привет, - сказал один зловещим голосом, тыча рукой чудного вида в их сторону. Один палец у него загибался под странным углом, а другие свисали, как вывешенные сушиться носки. Клаус и Солнышко тут же догадались, что это - крюкастый пособник Олафа и он надел резиновые перчатки, чтобы прикрыть свои фантастические и опасные конечности. Позади него стоял человек, чьи руки были им не столь знакомы, но Клаус и Солнышко с той же курчавый и походил на клубок дохлых червей. Такой парик не забудешь, и дети действительно помнили его с той поры, как жили в Полтривилле. Поэтому они сразу догадались, что это лысый с длинным носом, который помогал Графу Олафу с самого начала бодлеровских несчастий. Крюкастый и лысый с длинным носом были самыми гадкими в олафовской команде, но, в отличие от большинства гадких людей, эти были еще и очень хитрыми, поэтому, пока Бодлеры ждали, хватит ли у тех хитрости разгадать их маскарад, бабочки в желудках обоих Бодлеров затрепыхались с беспримерной силой, что в данном случае означает "еще гораздо, гораздо сильнее". - Я сразу разгадал ваш маскарад, - так встретил их крюкастый, кладя одну из своих поддельных рук Клаусу на плечо. - Я тоже, - присоединился к нему лысый, - но, думаю, никто больше не разгадает. Не знаю уж, девушки, как вам это удалось, но в белых халатах вы кажетесь меньше ростом. - И лица в масках кажутся не такими белыми, - добавил крюкастый. - Это лучшие маскарадные костюмы, какие изобретал Олаф... я хочу сказать, Маттатиас. - Некогда болтать,- прервал их Клаус, надеясь, что голос его они тоже не узнают.- Надо скорее добраться до палаты девятьсот двадцать два. - Да, правильно, - согласился крюкастый. - Идите за нами. Олафовские сообщники зашагали по коридору, а Клаус с Солнышком с облегчением переглянулись. - Гуит,- пробормотала Солнышко, желая сказать "Они тоже нас не узнали". - Да, - шепнул Клаус, - они принимают нас за двух женщин с напудренными |
|
|