"Лемони Сникет. Кошмарная Клиника ("Тридцать три несчастья" #8)" - читать интересную книгу автора

кивнул. - Но я уверена, этот раз - последний. Как только мы уничтожим досье,
никто уже не сможет обвинить нас в преступлениях, а как только покончим с
сиротами, состояние - наше.
Злодейка замолчала, огляделась, убедилась, что никто посторонний ее не
слышит, и, довольная, торжествующе расхохоталась диким смехом. Громадина
тоже расхохотался, и его смех походил на визг и на рев одновременно. Оба
Бодлера запрокинули головы и сделали вид, что тоже смеются, хотя смех у них
был таким же поддельным, как их наряд. Клаусу и Солнышку показалось, что они
не смеются, а их тошнит от того, что они притворяются такими же злобными и
жадными, как Граф Олаф и его команда. Бодлеры никогда не задумывались над
тем, как ведут себя эти жуткие люди, когда им не надо притворяться хорошими,
и теперь брат с сестрой пришли в ужас от всех кровожадных речей Эсме.
Бодлеры слушали хохот Эсме и громадины, и в желудке у них все сильнее
трепыхались бабочки. И какое же облегчение они почувствовали, когда Эсме
наконец перестала смеяться и впустила их в Хирургическое Отделение.
- Оставляю вас, девушки, на попечение наших компаньонов, - сказала она,
и Бодлеры с ужасом поняли, кого Эсме имеет в виду. Она закрыла за собой
дверь, и дети очутились лицом к лицу еще с двумя гнусными сообщниками Графа
Олафа.
- А-а-а, привет, - сказал один зловещим голосом, тыча рукой чудного
вида в их сторону. Один палец у него загибался под странным углом, а другие
свисали, как вывешенные сушиться носки. Клаус и Солнышко тут же догадались,
что это - крюкастый пособник Олафа и он надел резиновые перчатки, чтобы
прикрыть свои фантастические и опасные конечности. Позади него стоял
человек, чьи руки были им не столь знакомы, но Клаус и Солнышко с той же
легкостью узнали его по безобразному парику. Парик был мягкий, белый и
курчавый и походил на клубок дохлых червей. Такой парик не забудешь, и дети
действительно помнили его с той поры, как жили в Полтривилле. Поэтому они
сразу догадались, что это лысый с длинным носом, который помогал Графу Олафу
с самого начала бодлеровских несчастий. Крюкастый и лысый с длинным носом
были самыми гадкими в олафовской команде, но, в отличие от большинства
гадких людей, эти были еще и очень хитрыми, поэтому, пока Бодлеры ждали,
хватит ли у тех хитрости разгадать их маскарад, бабочки в желудках обоих
Бодлеров затрепыхались с беспримерной силой, что в данном случае означает
"еще гораздо, гораздо сильнее".
- Я сразу разгадал ваш маскарад, - так встретил их крюкастый, кладя
одну из своих поддельных рук Клаусу на плечо.
- Я тоже, - присоединился к нему лысый, - но, думаю, никто больше не
разгадает. Не знаю уж, девушки, как вам это удалось, но в белых халатах вы
кажетесь меньше ростом.
- И лица в масках кажутся не такими белыми, - добавил крюкастый. - Это
лучшие маскарадные костюмы, какие изобретал Олаф... я хочу сказать,
Маттатиас.
- Некогда болтать,- прервал их Клаус, надеясь, что голос его они тоже
не узнают.- Надо скорее добраться до палаты девятьсот двадцать два.
- Да, правильно, - согласился крюкастый. - Идите за нами.
Олафовские сообщники зашагали по коридору, а Клаус с Солнышком с
облегчением переглянулись.
- Гуит,- пробормотала Солнышко, желая сказать "Они тоже нас не узнали".
- Да, - шепнул Клаус, - они принимают нас за двух женщин с напудренными