"Чарльз Сноу. Коридоры власти [H]" - читать интересную книгу автора

котором сейчас говорили то же самое, что лет двадцать назад о Роузе. Его
считали восходящей звездой и говорили (как когда-то о Роузе), что со
временем он встанет во главе Государственного управления.
На первый взгляд он резко отличался от Роуза: прост в обращении,
скромен, прямодушен в тех случаях, когда Роуз бывал уклончив; невысокого
происхождения, тогда как Роуз был сыном архидьякона. Вместе с тем он
обладал прекрасными манерами государственного чиновника старой школы и
держался, как принято было держаться в старину - несколько небрежно. На
самом деле небрежности в нем было не больше, чем в Роузе, а ума уж никак
не меньше. Прежде, когда он еще работал под началом Роуза, я воображал,
что для высших должностей ему недостает твердости. Я жестоко заблуждался.
Он тщательно изучил карьеру Роуза и твердо решил не повторять его
ошибок. Он старался поскорее наладить дела, чтобы распроститься с нынешней
должностью ("Тут же ничего не добьется", - напрямик говорил он) и
вернуться в Казначейство.
Долговязый, худой, румяный, он до сих пор сохранял какие-то
студенческие черты. Был находчив, совсем не чопорен, и с ним было на
редкость легко иметь дело. Притом он был приветлив, и у нас сложились
дружеские отношения, каких я так и не смог установить с Гектором Роузом.
В то утро, дожидаясь приема у Гилби, мы в два счета выработали план
действий. Во-первых - это была, так сказать, грубая наметка, - необходимо
добиться прекращения работ по созданию некой весьма проблематичной ракеты,
на которую уже ухлопаны миллионы; нужно во что бы то ни стало убедить
Старого героя - как прозвали лорда Гилби его подчиненные - подписать
соответствующий приказ по министерству. Во-вторых, недавно начали
поговаривать о новых средствах доставки. Осбалдистон, доверявший моему
нюху, соглашался, что надо поскорее этим заняться, иначе на нас
обязательно станут нажимать сверху.
- Если бы только нам удалось заставить старика передать дело
новобранцу... - сказал Осбалдистон.
Под "новобранцем" он подразумевал Роджера Куэйфа.
Я спросил Осбалдистона, что он думает о Роджере. Он производит лучшее
впечатление, чем все его предшественники, сказал Осбалдистон. И прибавил,
что, поскольку Гилби сидит в палате лордов и проводить все дела
министерства в палате общин придется Куэйфу, это весьма утешительно.
Мы вышли в коридор, безлюдный - если не считать одинокого рассыльного,
- высокий, излишне просторный и поэтому всегда темный, от которого так и
веяло затхлой роскошью Уайтхолла прошлого столетия. В гнетущем мраке
выделялись красные буквы над дверью: "Товарищ министра мистер Роджер
Куэйф". Осбалдистон ткнул пальцем в надпись и, возвращаясь к нашему
разговору о Роджере, заметил:
- Хоть в одном нам повезло - он никогда не является спозаранку.
Кабинет лорда Гилби помещался в конце коридора и выходил окнами в парк,
так же, как кабинет Гектора Роуза в противоположном крыле здания. При
пасмурном освещении стены, обшитые белыми панелями, призрачно отсвечивали;
лорд Гилби стоял между письменным столом и окном, с явным неодобрением
глядя на проливной дождь, нависшие облака, шумящие пышной листвой ветви
деревьев.
- Пакость! - сказал он, словно вынося решительный и бесповоротный
приговор погоде. - Какая пакость!