"Анатолий Пантелеевич Соболев. Грозовая степь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Насчет драки я хорошо понял и позднее дрался на совесть.


Глава вторая

С церкви снимали крест.
Мы прибежали туда ни свет ни заря. Упустить такое зрелище! Кроме
того, среди мальчишек ходили упорные слухи, что крест из чистого золота, и
мы надеялись отломить кусочек на грузила. Рыба, говорят, здорово берет,
если грузило золотое.
Когда Федька, Степка и я примчались на площадь, перед церковными
воротами уже толпился народ. Мы пробились сквозь тесные ряды и вынырнули
возле самых воротин, сделанных из витых железных прутьев. На одной из них
был прикреплен листок бумаги.
Продавец сельпо по складам читал написанное химическим карандашом:
- "Кто по-ле-полезет сы-ма-сымать кре-крест, то-му пу-пуля".
Толпа молчала.
Продавец вытер розовое, будто распаренное лицо большим платком. Я на
миг встретил его юркие, с тревожным посверком глаза.
- Эхе-хе... - аккуратно сложил платок продавец. - Времечко приспело.
Неуютствие.
- Богохульство это, - сказал кто-то в толпе. - Бог-то в душе, оттуль
его не скинешь, аки крест.
В народе пробежал тревожный шепоток: "Воронок. Воронок упреждает".
Лишь одно имя этого бандита заставило кое-кого уйти с площади. От греха
подальше.
Вдруг толпа смолкла и расступилась. К церкви шел Вася Проскурин,
вожак сельских комсомольцев. Легкий на ногу, стройный, соломенноволосый,
шел он со своими друзьями-комсомольцами снимать крест. Улыбаясь, Вася
подошел к воротам и остановился. Толпа выжидательно замерла.
Вася прочел бумажку, внимательно и неулыбчиво оглядел толпу, своих
друзей-комсомольцев, нас, мальчишек. Сорвал бумажку. Медленно и аккуратно
сложил ее и засунул в нагрудный карман линялой красноармейской
гимнастерки.
Толпа напряженно следила за каждым его движением. Вася упрямо мотнул
светлой повителью чуба и, бросая кому-то вызов, сказал:
- Ладно, посмотрим! - и открыл тягуче заскрипевшие воротцы.
Старухи завздыхали, закрестились: "Накажет господь-от, огневается,
милостивец". Кто-то на кого-то прицыкнул, кто-то всхлипнул, кто-то турнул
по шее мальчишек.
- Зерно будут хранить в божьем храме, - сказал продавец и снова вытер
безбровое лицо. - От колхозного, значить, урожаю.
В народе зашелестело:
- Свято место зорят. Хуже волков истварились.
- Э-э, да чего тут! В песне поют, что весь мир разрушат.
- Молонью пустит милостивец, молонью на анчихристов-супостатов! -
вещевала бабка Фатинья и исступленно трясла головой. Вся в черном,
морщинистая и злая, она походила на монашку.
- Разные кары бывают, - отозвался продавец и зыркнул по толпе
глазами.