"Анатолий Пантелеевич Соболев. Рассказы о Данилке (Повесть) " - читать интересную книгу автора

именно возле этого мрачно-красивого замка с башнями и бойницами ранит его
последний раз за войну.
Данилка любил эти вечера одиночества. Любил и боялся их. Потому как
ходили слухи по станции о какой-то двухметровой бабе с железными руками.
Завернутая в саван, встречала она запоздалых прохожих в глухих местах
поздно вечером и спрашивала басом: "Жизнь или кошелек?" Ходил также слух,
что приехала на станцию банда под названием "Черная кошка". И если ночью
под дверями вдруг услышите жалобно мяукающую кошку, боже вас упаси
открывать дверь! Говорят, были случаи, когда сердобольные хозяйки
открывали дом и их тут же приканчивали бандиты. А неделю назад неподалеку
от Данилкиного дома была ограблена квартира.
Когда мать уходила вечером в техникум, Данилка крепко запирался: на
крючок двери, ведущей в сенки, вешал ведро с углем, чтобы крючок не
соскочил от рывка. Дверь же, ведущую в горницу, запирал на внутренний
замок, почему-то вставленный прежним хозяином. Проделав все это, Данилка
оставался в маленькой теплой кухоньке. Тускло горела электрическая
лампочка, медленно остывала большая печь, на улице хлестал осенний
холодный дождь, гремел ставнями во всех шести комнатах ветер, глухо шумели
тополя за окном - кухня выходила в темный сад, - а Данилке было тепло и
уютно, он чувствовал себя в безопасности.
Поужинав и убрав со стола посуду, Данилка, прежде чем приступить к
домашним урокам, к этому, если говорить откровенно, не очень-то приятному
занятию, брался за самое любимое, весь день ожидаемое дело - топить сахар.
Клал кусок рафинада в столовую ложку и жег лучину из приготовленных
матерью на завтрашнюю растопку печи. Сахар плавился в ложке, коричневел, а
когда остывал, становился блестящим и похожим на комочек смолы. Данилка
сосал этот теплый леденец, испытывая блаженство и сладость. Самодельные
леденцы были вкуснее всяких конфет. Ради таких вот минут блаженства
оставался он в огромном пустом доме и не уходил к своему сокласснику
Володьке Донову, живущему через дорогу, где мог бы дожидаться мать весь
вечер. Играл бы в шахматы, отгадывал ребусы. Белобрысый Володька был
чемпионом школы по шахматам, все свободное время просиживал за шахматной
доской и пристрастил к этому Данилку.
Полакомившись плавленым сахаром и уничтожив следы недозволенного -
очистив закопченную ложку и нащепав новых лучин, - Данилка раскладывал
учебники, тетради и садился выполнять домашние уроки.
Мать приходила в одиннадцать, и Данилка успевал сделать уроки, если
все шло гладко и не было трудных задач (математика давалась плохо), а
потом читал какую-нибудь книгу. В ту осень Данилка читал исторические
романы Вальтера Скотта, которые оказались все в том же огромном черном
шкафу, был влюблен в его героев. Особенно нравился Дикий Вепрь Арденский
из книги "Квентин Дорвард". И даже не столько сам вождь восставших,
сколько имя - Дикий Вепрь Арденский! Что-то мужественное и непреклонное
было в сочетании этих слов, и Данилка взял себе это гордое и звучное имя.
Позднее Данилка узнал, что вепрь - не что иное, как дикий кабан. А тогда
он представлялся ему каким-то могучим и прекрасным зверем, чем-то похожим
на оленя. Но, а так как не выйдешь на улицу и не объявишь людям, что я,
мол, и есть Дикий Вепрь Арденский, тем более не скажешь этого мальчишкам,
то Данилка утешился другим. У него были вязаные шерстяные варежки, обшитые
самой прочной материей - чертовой кожей. Мать говорила, что на Данилке все