"Леонид Сергеевич Соболев. Капитальный ремонт [И]" - читать интересную книгу автора

возможности хоть как-нибудь воздействовать на неотвратимый ход событий,
грозящий флоту разгромом. Но каждая из судорожных попыток реализовать эти
стремления терпит крах. Обстоятельства сильнее - те самые, которые так
неумолимо и жестоко решили в свое время судьбу кочегаров. Царизм,
воплощенный в "организованном абсурде" всего хода государственной и флотской
жизни, заведомо не способен к активной встрече с врагом, а тем более к
победе. Он приговорен к смерти самой историей. И жуткая тяжесть этого
приговора уже не просто гнетет Николая. Мучительно и гневно сознавая свое
бессилие, он начинает всерьез размышлять о неизбежной и желанной теперь для
него революции.
Не легче и Юрию. Не потому ли иронические нотки, привычно звучащие в
посвященных ему строках, почти неприметно для нас сменяются драматическими,
а насмешливо поданный эпизод "соблазнения" Наташи выступает теперь в
многозначительном контрасте со страницами, рассказывающими о неожиданной и
горькой, о прощальной бабьей ласке, которой дарит юношу горничная Сашенька,
провожая его. Что с того, что "набег на славу" не удался. Ведь в этом порыве
Юрия не было на сей раз ничего позорного, и грозовая туча войны еще тяжелей
нависает над ним, над Николаем, над Сашенькой - над всей страной. И потому
обжигающий его губы Сашенькин поцелуй остается за ним по праву - ему нечего
стыдиться, его бой по-прежнему близок и неотвратим...
Не менее близка и неотвратима теперь решающая встреча Николая и Юрия с
теми героями романа, которые в первых его главах оставались на втором плане.
Большевики-подпольщики Кудрин, Волковой, Тишенинов выдвигаются вперед всем
развитием действия, всем ходом событий закономерно и неизбежно, как
единственная по-настоящему активная и целеустремленная сила истории.
Обращенный своим содержанием в прошлое, впрочем, тогда не столь уж
далекое, "Капитальный ремонт" был органично связан с временем, его
породившим.
То было время "великого перелома" - семилетие между 1927 и 1934 годами,
которое ныне являет нам как трудно постижимое сочетание созидательского
энтузиазма и возрастающей трагичности. Уже утверждался сталинский культ и в
ходе "сплошной", "ударной" коллективизации, в обстановке "головокружения от
успехов" множились числом незаконные "раскулачивания", аресты и ссылки. Но
все это, до какой-то поры, воспринималось подавляющей частью современников
как неизбежные издержки и жертвы борьбы за социализм в ходе его развернутого
победного строительства, зримо-весомого, как шпалы Турксиба и домны
Магнитки.
Людям, особенно тем, кто сумел, на их взгляд, избавиться от груза
дореволюционных предрассудков и радостно почувствовать свою приобщенность к
ритмам и лозунгам времени, на некий срок помстилось тогда наивно и
счастливо, что они окончательно познали законы исторического развития и даже
овладели главными его рычагами, потребными для возведения еще небывалого в
веках государства трудящихся.
Отсюда - крайне характерное для тех бурных лет страстное, можно даже
сказать пристрастное, отношение к истории и к современности в их
сопоставлении и контрастах. Хозяйски "осваивает" историю и набирающая
зрелость наша литература. Мысли об эпических полотнах, достойных
происходящего, звучат в письмах и статьях М.Горького, А.Толстого,
А.Серафимовича, Д.Фурманова, начинают воплощаться в первых томах "Клима
Самгина", "Тихого Дона", "Хождения по мукам". То же ощущение породило