"Малёк" - читать интересную книгу автора (ван де Рюит Джон)

29 января, суббота

01.15. Никто не спит — все готовы к ночному купанию. Бедняга Геккон хоть и отчаянно хныкал и шмыгал носом, все же был вынужден присоединиться к нам. Рэмбо настоял (низким угрожающим тоном), что «свидетели нам не нужны».

Вслед за Рэмбо мы вылезли через окно спальни и очутились на крыше часовни. Я боялся взглянуть вниз, во двор в двадцати футах под нами, и тихо шел по уступу, держась за резинку трусов впереди идущего Гоблина. Старая жестяная крыша громко скрипнула, когда на нее приземлился Жиртрест. Саймон держал одной рукой трясущегося от страха Геккона. Наш бесстрашный отряд крался по крыше к окну часовни. Жиртрест сумел протиснуться в окно лишь после того, как мы как следует его потолкали и попинали. В часовне было страшновато — горела единственная свеча. Я слышал биение своего сердца, а позади — тяжелое дыхание Жиртреста.

Рэмбо провел нас вниз по лестнице и по проходу к двери. Когда мы ползли мимо 134-летнего алтаря, он вскочил на кафедру, распростер руки, как папа римский, и провозгласил: «Леди и джентльмены, добро пожаловать в ад!» Геккон чуть не обделался со страху и попытался сбежать, но Верн вовремя схватил его и проскрипел своим безумным, как из радиоприемника с помехами, голосом: «Свидетели нам не нужны, Геккон».

Не знаю почему, но после этого мы все заржали. Даже Геккон не смог сдержаться и издал пронзительный писк, отчего наша истерика лишь усилилась. Вскоре и Верн зашелся неконтролируемым хохотом. Правда, было трудно сказать, смеялся он или плакал: по щекам его текли слезы, а все тело тряслось и содрогалось.

Когда мы успокоились, Рэмбо провел нас в чернильно-темный склеп под часовней. По понедельникам в склепе собирается школьное христианское общество (веселенькие христиане, хлопающие в ладоши), а еще тут живет школьное привидение. Вскоре никто уже не смеялся: мы ползли на четвереньках по шерстяному ковру к другой двери, которая выходит в розарий. Дальше нам предстояло перелезть через низкий забор и пробежать лужайку перед домом Глокеншпиля. В свете ущербной луны его громадный двухэтажный особняк был похож на громадное чудовище — прямо как замки в фильмах про вампиров.

Мы сгрудились под лимонным деревом в директорском саду, и Рэмбо провел последний инструктаж. Мы стояли в трусах, стуча зубами от страха. Ночь была темная, тихая и влажная; далеко на западе слышались раскаты грома над Драконовыми горами, нагоняя на всех еще больше жути.

Рэмбо прошептал «три, два, один», и мы бросились через футбольное поле (самый опасный участок нашей экспедиции) в кусты у грязного ручья (ручья, что течет вокруг школы). Затем перебрались через забор с колючей проволокой, и вдруг перед нами выросла запруда — мертвенно-спокойная и прекрасная в свете луны.

Один за другим мы прыгнули в прохладную воду (кроме Геккона, которому нельзя было мочить гипс). Мягкое глинистое дно хлюпало под ногами. Мы плавали в полной тишине, пока Бешеному Псу и Рэмбо не пришло в голову утопить друг друга. Это спровоцировало драчку с потоплением, в ходе которой все стали пытаться потопить соседа. Я почти утопил Саймона, а тот отомстил, продержав меня под водой минуты три.

Вдруг Гоблин зашикал на нас, приказывая молчать. На той стороне запруды на тропинке замелькал свет фонарика. Потом еще одного и еще… Мы истуканами замерли в воде, охваченные леденящим ужасом. Тишина. Грянул гром, с жутким протяжным свистом налетел ветер. Потом залаяли собаки…

Как один мы выскочили из воды и рванули к забору и футбольному полю. Должно быть, охранники спустили собак, потому что лай и рычание вдруг окружили нас. Рэмбо кричал, Бешеный Пес пытался выстрелить в собак из рогатки. В одну, похоже, попал, потому что раздался пронзительный визг. Невзирая на гипс и повязку, Геккон перепрыгнул через забор из колючей проволоки, как газель, и проломился сквозь кусты, будто одержимый дьяволом. Мы пронеслись по футбольному полю, продрались сквозь розарий и вбежали в склеп, взлетели по лестнице в часовню, протопали по центральному проходу, снова по лестнице и очутились в галерее. И вот наконец окно, крыша, окно нашей спальни — и я в кровати, прямо с грязными ногами.

А потом наступила мертвая тишина, не считая нашего тяжелого дыхания, всхлипываний с кровати Геккона и раскатов грома за окном. Вдалеке охранники свистом подзывали собак. Через пять минут молчаливой паники мы наконец рассмеялись и взволнованно заговорили. Мы знали, что теперь нам ничего не грозит; мы это сделали, и нас не поймали. Спальня огласилась восторженными рассказами о нашем приключении; каждый вспоминал, как за ним гналась собака, и каждый последующий рассказ были ужаснее предыдущего. Когда очередь дошла до Рэмбо, собака Баскервилей по сравнению с нашими псами казалась не страшнее трехногого пуделя со вставной челюстью.

Геккон был уверен, что свирепая немецкая овчарка укусила его в задницу. С помощью фонарика, взятого у Верна, мы все осмотрели его зад и решили, что он пал случайной жертвой рогатки Бешеного Пса, а вовсе не был растерзан псом — анальным пожирателем. Бешеный Пес отрицал предъявленные ему обвинения, да и Геккон отказался верить, что всему виной лишь камень.

Лишь через полчаса оживленного обмена впечатлениями мы обнаружили, что нас стало на одного меньше. Жиртрест куда-то пропал. Рэмбо предположил, что его поймали охранники; Саймон сказал, что Жиртрест, наверное, где-нибудь прячется. Мы попытались вспомнить, где видели его в последний раз. Помню, я пытался потопить его в запруде, но вот потом…

Бешеный Пес вызвался пойти поискать его, но Рэмбо снова настоял, что идти должны все вместе. При мысли о повторении пережитого у бедного Геккона чуть не вылезли глаза. И вот во второй раз мы вылезли из окна, поползли по жестяной крыше, которая после грозы стала очень скользкой, и замерли. Наша миссия была завершена… почти.

Фонарик Верна осветил огромный зад, наполовину прикрытый ошметками голубых трусов и торчащий из окна часовни. Жиртрест застрял, пытаясь пролезть через окно. (Зачем он полез задом вперед, я так и не понял.) Мы тихо посмеялись над ним и отпустили пару жестоких шуточек, после чего стали пытаться его освободить. Всемером мы некоторое время «тянули кота за хвост», извините за каламбур, а потом Бешеный Пес заявил, что единственный способ освободить Жиртреста — протолкнуть его внутрь в часовню (представьте себе, как это выглядело). Увы, толстяк никак не хотел проталкиваться. С каждым толчком и тычком он лишь громче рычал от боли. Вдобавок пошел проливной дождь, что не улучшило наше положение.

Мы созвали срочное совещание, чтобы решить проблему. Бешеный Пес предложил выломать окно. Саймон пожертвовал свой гель для волос, который можно было бы использовать его в качестве смазки, чтобы Жиртрест лучше скользил. Затем Бешеный Пес предложил привязать веревку к ноге Жиртреста, а другой ее конец — к школьному автобусу. Когда автобус уедет, то выдернет Жиртреста из окна. Наконец все варианты были исчерпаны, и мы договорились работать посменно: двое работают, остальные спят. Мы с Верном вызвались первыми.

05.45. Рэмбо созвал новое совещание. Дело принимало серьезный оборот. Через полчаса зазвонит колокол, и тогда всех нас ждут большие проблемы. Жиртрест мучился и перестал ощущать свои ноги. Ливень по-прежнему не утихал.

06.00. Было решено, что мы все станем отрицать факт ночного купания, а говорить будет Рэмбо. Он удалился в кровать, чтобы придумать историю, способную объяснить весь этот цирк. Гоблин и Бешеный Пес сказали Жиртресту, что Рэмбо работает над легендой, а меня тем временем послали разбудить Пи-Джея Лутули.

Наш ворчливый староста не обрадовался тому, что его подняли в такую рань. И тем более не обрадовался, увидев задницу Жиртреста, болтающуюся в окне часовни. Он волком посмотрел на нас, присвистнул и произнес: «Ну все, клоуны, вам крышка!» Геккон всхлипнул, а Верн вырвал клок волос.

06.07. В главном дворе стоят старосты и Укушенный. Старосты таращатся на Жиртреста, качая головами и время от времени показывая на него пальцем. Укушенному явно не до смеха.

06.16. Вслед за колоколом во дворе собралась небольшая толпа; все изумленно таращатся на окно часовни.

06. З0. Перекличка не состоялась — большинство учеников и так во дворе, пялятся на задницу Жиртреста. По школе распространяется атмосфера всеобщего волнения, звучат сальные шуточки. Глядя на толпу людей, стоящих под дождем, мы начинаем понимать всю серьезность ситуации. Рэмбо до сих пор в кровати и не подает ни звука.

06.36. Толпу разгоняет Глокеншпиль, у которого свирепо-злобный вид. Он рявкает что-то Укушенному, и они идут в его кабинет.

06.42. Школьный завхоз Роджерс Палтус (это его настоящее имя) опрыскивает Жиртреста промышленной смазкой и пытается освободить. Жиртрест не поддается.

06.48. Рэмбо выходит из-за перегородки, кивает и говорит: «Господа, у меня есть план». С этими словами он выходит из спальни. Я вижу, как он пересекает двор, проходит мимо столпившихся на лужайке учителей и работников школы и входит в часовню.

06.55. Рэмбо выходит из часовни, говорит что-то Укушенному, и они оба идут в его кабинет.

07.13. Приезжает пожарная бригада. Каким-то образом им удается заехать во двор на пожарной машине; они поднимают лестницу навстречу Жиртресту, который к тому времени уже утратил чувствительность во всем теле.

07.16. Рэмбо выходит из кабинета Укушенного, и они вместе исчезают в кабинете директора.

07.23. Преподобный Бишоп бежит в кабинет директора.

07.42. Пожарные освобождают Жиртреста и спускают его на землю при помощи грузоподъемного крана.

07.43. Глокеншпиль, Укушенный, преподобный Бишоп и Рэмбо поздравляют Жиртреста с возвращением на бренную землю. Преподобный протягивает руку и произносит молитву, обращаясь к Жиртресту, который лежит на носилках. Глокеншпиль убивает Жиртреста взглядом, но Укушенный ласково гладит его по плечу. Перед тем как Жиртреста увозят в медпункт, Рэмбо наклоняется и шепчет что-то ему на ухо. Толстяк расплывается в улыбке и уезжает.

07.50. Рэмбо сотворил чудо (в буквальном смысле). Он убедил школьного священника в том, что ночью на Жиртреста снизошло религиозное озарение. По легенде Рэмбо, толстяк сперва заговорил на арамейском языке[12] (будто он знает, как он должен звучать), а затем сорвал с себя одежды и ворвался в часовню, где на него снизошел святой дух. После духовного прозрения Жиртрест попытался вернуться в спальню, чтобы «донести благую весть». К сожалению, он попал в жестокую ловушку, застряв в окне.

Рэмбо приказал нам всем твердить, что мы спали и понятия не имели о том, что случилось в нашей спальне среди ночи. Он подозревал, что Укушенный с Глокеншпилем вовсе не поверили его истории и знали о том, что мы ходили купаться, но им просто не хватило духу испортить преподобному Бишопу праздник — ведь этот наивный агнец в кабинете директора аж расплакался от счастья.

08.00. История об обращении Жиртреста разлетелась со скоростью лесного пожара. За завтраком старшие ученики подсаживались к нашему столу, чтобы пожать Рэмбо руку и потребовать пересказа невероятных событий, случившихся в кабинете директора. С каждым пересказом история обрастала все более преувеличенными подробностями и к тому времени, как подали яичницу с беконом, достигла поистине эпического размаха.

Из-за дождя тренировку команды по крикету отменили. Несмотря на героический успех на прошлой неделе, я почувствовал облегчение и планирую провести день, отсыпаясь и переваривая случившееся.

Перед обедом нас разбудил Щука и сказал, что знает о нашей ночной вылазке и разоблачит легенду Рэмбо как вранье. Злобно расхохотавшись и почесав зад, он вышел из спальни.

Рэмбо потребовал у каждого из нас пять рэндов[13] и выбежал из спальни.

Оказалось, Рэмбо подкупил охранников, чтобы те молчали (они представляются ему единственным слабым звеном в его легенде).

17.15. Навестили Жиртреста в медпункте — отнесли ему шоколадку и печенье. Преподобный Бишоп сидел на крае его кровати и что-то шептал. Жиртрест вроде бы спал. Когда мы вошли, преподобный ушел, гордо улыбнувшись нам, будто мы — жиртрестовы апостолы. Сразу после его ухода толстяк пробудился и пожаловался, что глупый священник весь день не отходил от его кровати. Мол, он предпочел бы пережить порку от Глокеншпиля, чем слушать бредни этого спятившего.

Но вроде ему стало лучше, и он умял шоколадку и печенье, не жуя. Сказал, что утром его отпустят. Через несколько минут у нас кончились темы для разговора, мы пожали ему руку и ушли.

Я позвонил домой, справиться о протекании папиного судебного процесса и его поездке в психушку. К моему удивлению, папа был в замечательном настроении. Сказал, что соседи сняли все обвинения, потому что, по их словам, «он и так все понял». Папа признался, что думал защищать сам себя. Он пересмотрел три серии «Закона Лос-Анджелеса» и «Мэтлока» и теперь уверен, что знает, как это нужно делать. К сожалению, суд приказал ему полгода ходить к психиатру. В этот период ему запрещено менять место жительства и выезжать из страны.

Мама заплакала, услышав мой голос, и пообещала, что они с папой приедут на матч по крикету через неделю. Когда я повесил трубку, у меня снова возникло дикое желание сбежать из школы, но я не успел ему предаться — Червяк приказал мне приготовить ему чай с тостом и расправить складки на кровати.

20.00. Все ребята из нашего корпуса собрались в общей гостиной для просмотра субботнего фильма. Сегодня это «Человек дождя» с Томом Крузом и Дастином Хоффманом. Хоффман блестяще сыграл умственно отсталого братца Круза, который умеет прибавлять в уме быстрее, чем на калькуляторе. Минут через двадцать кто-то крикнул: «Гляньте, да это же вылитый Верн Блэкаддер!» Возникло короткое молчание, а потом вся комната точно взорвалась. Бедняга Верн притворился, что спит в темном углу, но все знали, что он только делает вид. Наконец-то у хлюпика Верна появилась кличка.