"Леонид Сергеевич Соболев. Одно желание" - читать интересную книгу автора

Если бы я мог собрать в один образ, в одно слово все человеческое горе,
порожденное фашизмом, все стоны и вопли, все жалобы на сотне языков, все
слезы, страдания и молчаливые безумные взгляды, все последние короткие
вздохи предсмертья, всю горечь расставания с жизнью, весь ужас потери
близкого человека, все разрушенные фашизмом мечты - от большого замысла
ученого до обыкновенной человеческой тоски по любимым губам, по родному
теплу, все уничтоженные войной плоды человеческого труда - от огромного
Днепрогэса до наивной авиамодели, сделанной детскими руками и раздавленной
сапогом фашистского солдата, если бы собрать все страшные уходы с родных
полей, от хат, заводов, городов, все поруганные девичьи тела, разбитые
головы младенцев, седые бороды, залитые кровью, и показать тем, кто облек
земной шар в этот кровавый и слезный туман...
Но к чему?
Зверь и тот сошел бы от этого с ума. Эти люди не сойдут. Им не с чего
сходить. В них нет ни человеческого ума, ни сердца. Сталь топора не
чувствует, что она крушит живую ткань и обрывает человеческую жизнь.
Машина, сошедшая с ума, не была бы страшнее этих людей: у нее было бы
меньше выдумки. Она бы просто убивала.
Оставим проклятья. Они бесполезны.


III

Группа больших советских военачальников пробиралась к осаждаемому
фашистами городу. Рельсы оказались взорванными авиабомбой. Пришлось идти три
километра, чтобы за мостом найти другой паровоз. Железнодорожная бригада
отдала генералам свои пальто и кепки. "Так будет получше, - сказали они, -
того и гляди, из-за леса выскочит штурмовик, увидит форму..."
На мосту стоял часовой - обыкновенный русский старик с седой бородой, с
нависшими лохматыми бровями. Винтовку он держал на ремне, словно собравшись
на охоту. Разводящий, тоже партизан, в ватнике и в картузе, дал ему знак -
пропустить. Старик молча сделал шаг влево. Старший из военачальников,
проходя, обратился к нему:
- Мост охраняешь, дед?
Старик покосился не него.
- Стою.
- Как у вас тут фашисты - нагадили здорова?
- Порядочно.
- Что ж, дед, придется тряхнуть стариной, наказать их, как бывало, а?
Старик обвел всех взглядом. Узнал ли он под кепкой машиниста живые и
веселые глаза нестареющего воина, которого знала вся страна, - понять было
нельзя. Ничего не изменилось ни в его тоне, ни в позе, когда он ответил:
- Нет. Изничтожить придется.
И, опять помолчав, добавил:
- Раздать нам каждому по одному. Лют на них народ.
И он отступил еще шаг, открывая дорогу и давая понять, что высказался
полностью.


IV