"Александр Соболь, Валерий Шпаков. Все цвета радуги (Оракул вселенной # 3)" - читать интересную книгу автора

резонно спросил Герливадис. - К тому же, как вам хорошо известно,
существуют табиту, и некоторые народные умники на полном серьезе
утверждают, что в императорском дворце сидит ваш табиту, а вы... Ну,
понятно.
- Да... - протянул Рангар, - ошарашили вы меня этой... мелочью. И ею, как
мне кажется, придется заняться мне лично.
Он не знал, что, произнося эти слова, ступил на новую линию своей судьбы,
которая очень быстро выведет его туда, куда он страстно и тайно мечтал
попасть вот уже много лет.
На звездные пути-дороги.
Правда, не знал он и того, какую страшную цену придется заплатить ему за
это.
Когда Олвар осторожно заглянул в кабинет, то увидел, что отец дремлет,
откинувшись в кресле, и на цыпочках удалился.
На самом деле Рангар не спал, а размышлял столь напряженно, что у него
даже заломило в висках. Зловещие загадки, множась, надвигались со всех
сторон, и он не видел путей решения ни одной из них.
Постепенно и как-то незаметно его мозг переключился на воспоминания,
вначале из недавнего прошлого, затем все более отдаленного. И наконец,
память начала слой за слоем проникать в пласты его прошлой жизни (той,
которую он - точнее, его физическое тело - не переживал, но которую
помнил; это был парадокс, но даже Алзору не хватало известных Рангару слов
и понятий, чтобы растолковать ему этот парадокс; так Рангар и жил с ним,
принимая, как принимают дождь или снег).
И он отдался этой реке памяти-времени, как хороший пловец, подустав,
отдается течению, чтобы сэкономить силы...


Ретроспекция 2. Взгляд назад.

Ему казалось, что эта БОЛЬ была всегда. Она существовала до рождения
Вселенной и осталась бы после ее смерти в мрачной бездне лептонной
пустыни. Он не мог поверить, что когда-то светило солнце, и ласковые волны
качали их, будто на сказочных качелях из детских снов, и их руки могли
коснуться друг друга, и губы слиться в поцелуе... И что он мог видеть ее,
нежную, сияющую и... живую. ЖИВУЮ. Боль была рядом, но как бы вне его. Она
сидела очень близко, и он знал, что она очень близко, совсем рядом, и пока
он не думал ни о чем и не вспоминал ничего, боль тоже сидела спокойно, но
стерегла каждое движение его души, каждую мысль. И стоило ему подумать или
вспомнить, как она молниеносно делала выпад, и миллионами раскаленных игл
пронзала тело, мозг и самую душу... и все заливала жаркая багровая чернота.
А потом уже не раз пробуждавшееся на короткое время НЕЧТО, таинственное и
беспредельное, подало признаки жизни и вновь шевельнулось, будто
устраиваясь поудобнее, и он в очередной раз ощутил неимоверную, страшную
силу этого НЕЧТО, этого НАД-Я, и вначале даже обрадовался, надеясь с
помощью СИЛЫ победить БОЛЬ; но и боль неведомым образом вспыхнула,
взорвалась подобно Сверхновой, и все беспредельное могущество СИЛЫ
оказалось не в состоянии совладать с равной ей по мощи БОЛЬЮ.
Так они и застыли, словно два титана в смертельных объятиях, не имея
возможности одолеть друг друга, а истерзанная человеческая душа Зорова