"Вячеслав Софронов. Отрешенные люди [И]" - читать интересную книгу автора

предостаточно, коих никто кроме него решить не сможет, не сумеет. Еще в
конце лета зашевелились вдруг киргизцы, придвинулись к степным крепостям,
требуют пропустить их внутрь губернии, где пастбища потучнее, будто бы много
лет назад они теми землями владели. Мало ли что сто лет назад было. А он,
сибирский губернатор, решай, как тех инородцев вглубь губернии не пропустить
и при том не дать им с голоду помереть, поскольку нынче трава у них совсем
худая выросла, и большой падеж скотины начался. Тайша ихний даже посла с
грамотой к царице прислал, просит государыню помочь беде. Грамоту он,
конечно, с курьером в столицу снарядил, а посла здесь, в Тобольске,
попридержал, велел определить на содержание в приказной избе, пока ответ из
Петербурга не получат. А киргизец этот требует, чтоб не иначе как каждый
божий день ему молодого барашка резали, бабу для утех желает, вина, одежды
новой. Вот народец! Подай им руку, так по локоть откусят. А тут эти
крутоголовые купчины, словно дети малые, жалятся на обиды от приказных
людей. Брякнуть бы кулаком по столу, чтоб они повскакивали, да опромью вон
из кабинета кинулись и дорогу сюда надолго позабыли, ан нет, нельзя
государственному человеку и вида показывать на дурь ихнюю непролазную, затем
он здесь и посажен, чтоб слушать, слушать и жалобы те наверх далее не
пускать.
- Ладно, разберусь с теми людьми, - повел головой Сухарев в сторону
секретаря, что сидел у окна за небольшим неустойчивым столиком и держал
наготове перо, регулярно обмакивая его в чернильницу, очищая о суконную
тряпицу, всем видом показывая готовность выполнить любой приказ, - запиши
для пущей памяти. - Секретарь, с усердием наклоня напомаженную голову,
заскрипел по толстой, местной выделки, бумаге, выводя аккуратные буквицы. -
Все у вас? - спросил губернатор купцов, в очередной раз кинув взгляд на
часы, где стрелке осталось пройти лишь одно деление до начала долгожданного
обеда.
- Никак нет, ваше высокопревосходительство, - твердо выговаривая слова,
заявил самый пожилой из них, Евсевий Медведев.
- А ты на кого жалуешься? - брезгливо сморщился Сухарев, приготовившись
выслушать очередную тираду о лихоимстве.
- Прошение у меня, ваше высокопревосходительство, - вздохнул тот, и
губернатор понял, что безнадежно опоздает на обед, а значит, опять встретит
насупленную жену, которая из-за своей врожденной немецкой пунктуальности не
терпит опозданий и тем более отговорок о долге, службе и прочих пустяках,
которые для нее, женщины, были не более чем скучными делами.
-- Говори, чего просишь, - ободряюще махнул в сторону Медведева рукой
Алексей Михайлович.
- Дозволения прошу вашего бумажную фабрику открыть, - чуть кашлянув,
сообщил купец.
- Фабрику, говоришь? - удивленно поднял брови губернатор, не найдя
сразу, что ответить. - Зачем тебе фабрика?
- Как зачем? - в свою очередь недоуменно переспросил Медведев. - Бумагу
на ней выделывать стану.
- И добрую бумагу али как эта? - ткнул в сторону секретарского стола
пальцем Алексей Михайлович.
Медведев чуть прищурясь посмотрел на лист, по которому торопливо бегало
остро отточенное перо, и неожиданно широко улыбнулся.
- Так и думал, что ваше превосходительство о том спросит. Худая бумага