"Михаил Соколов. Гладиатор " - читать интересную книгу автора

не было никаких сил, возрастали. В этой вакханалии волнение Нины ни в коей
мере не бросалось в глаза.
Обращал внимание лишь сам Отари Карлович, потому что дочь его
совершенно потерялась. В какой-то момент (синетрусовый Колян особенно ловко
ударил в лицо ногой краснотрусового Казанцева) она стала биться, как
пойманная птица: то порывалась встать и уйти, то снова садилась.
Качаури протянул руку и тронул ее, желая привлечь внимание, но она
даже не заметила.
Она поднесла бинокль к глазам и смотрела на дерущихся. Хотя весь
комплекс был спроектирован и построен так, чтобы с любого места трибуны
арена просматривалась одинаково хорошо, народ вскакивал со своих мест так
резко и так часто, что ей все мешало смотреть. Больше, конечно, страхи.
Качаури прошел к их ложе, открыл дверь своим ключом и вошел. Подойдя к
дочери, положил руку ей на плечо.
- Ты слишком переживаешь. Это вредно.
Она с отвращением отстранилась и, не взглянув на него, ответила:
- Нет, это я так, это нервы.
На арене между тем Николай сумел победить противника, но, несмотря на
требования зрителей, не стал его добивать. Публика, все еще взвинченная
этим захватывающим зрелищем, длившимся несколько часов, не могла сразу
успокоиться. Нина сидела у самого. барьера, закрыв лицо руками, и Качаури,
хорошо знавший дочь, видел, что она с трудом сдерживает рыдания. Все это
ему начинало серьезно портить нервы.
Он сжал ей рукой плечо.
- Тебе надо успокоиться. Встань. Я провожу тебя.
Нина испуганно оглянулась, покорно встала и пошла к внутреннему
выходу.
Они молча шли по коридору к лифту. Несмотря на все, что он видел,
Отари Карлович все-таки не позволил себе думать о подоплеке волнений
дочери. Он только видел внешние признаки. Видел, что Нина вела себя
непривычно, поддалась эмоциям, и хотел высказать ей это. Но дело как раз
состояло в том, что, не затрагивая глубокий смысл произошедшего, тот смысл,
который ему подсознательно был слишком хорошо известен, Качаури не мог ей
ничего толком высказать. Если отбросить, перечеркнуть этого милиционера
Казанцева, Нина реагировала так, как и должна реагировать впечатлительная,
тонко чувствующая девушка. Поэтому Качаури сказал совсем не то, что хотел.
- На древние Олимпийские игры женщин не пускали.;, - Что? Я не
понимаю, - презрительно бросила Нина.
Он замолчал, боясь ее разозлить.
Лифт между тем довез их до седьмого этажа, где были их номера. Вышли.
Дошли до ее номера. Качаури открыл своим универсальным, подходящим ко всем
замкам, ключом.
В гостиной она быстро подошла к холодильнику, взяла пакет с соком,
налила в стакан, жадно выпила.
- Должен сказать, - начал он, - что мне не нравится последнее время
твое поведение.
Нина испугалась того, что сейчас может произойти.
Отца она знала очень хорошо. Знала, каким беспощадно жестоким мог он
быть, когда кто-то противился его воле.
- Что? Что тебе не нравится? - она решительно повернулась к нему.