"Михаил Соколов. Гладиатор " - читать интересную книгу автора

от разлившегося адреналина, - воистину он заслуживал восторженный прием
истомленной сенсорным голодом публики. То, что раньше, при мирном близком
лицезрении, выглядело как натужная пародия на человека, сейчас предстало в
виде взбешенного неандертальца, притом увеличенного раза в полтора. И этот
густой рев, который Николай до сих пор не слышал не из одной человеческой
глотки. Как живая картина навсегда застыла эта сцена в его памяти: ярко
озаренная светом арена, сам он, мотнувшийся вперед, чтобы не быть
раздавленным о стену приближавшимся врагом, заполненные ряды трибун вверху,
черно-цветные пятна публики и разлетающиеся опилки из-под ног бегущего к
нему великана - глаза навыкате и звериный оскал острейших зубов в разинутой
пасти эталонного сверхчеловека.
Вдруг началось: легко, совсем незаметно движения Гоблина потеряли свою
стремительность (словно океанский корабль, инерцией своей массы медленно
раздавливаюший у причала зажатый буксир) и обрели тяжелую плавность.
Николаю удалось встретить врага ближе к центру арены. В смутном вязком
реве трибун уже терялся голос врага: остался только сам он и отведенная для
удара рука, кажущаяся короткой от вздувшихся чудовищных мышц.
Гоблин ударил Николая. Он задел кулаком его грудь, - горячо и
звучно, - и от силы этого касательного удара Николай ухнул в сторону,
взметнув брызги опилок. Гоблин подскочил ближе и что есть силы хлопнул
огромной ступней в голову жертве; удар пришелся по пустому месту - удалось
отпрянуть. Еще раз, еще - тупые мягкие шлепки по опилкам. И вот что еще
любопытно: Николай вдруг осознал, что сам тоже ревет, извергая сплошной
поток нечленораздельных ругательств, весьма органично вливавшихся в поток
общего безумия.
Опять. Николай вскочил на ноги, закружился вокруг врага. Тот резво
поворачивался, не давая зайти за спину. Взревев от бешенства, Николай
сделал вид, что собирается убежать.
И тут же резко выбросил пятку назад, помогая силе удара инерцией
корпуса: словно сбросил с плеч тяжелый мешок и тем увеличил стремительность
движения. Пятка попала чудовищу в лоб, но не произвела видимого эффекта.
Звериный оскал все еще оставался на лице монстра.
Затем вверх взметнулась толстая рука и схватила не успевшую отпрянуть
ногу Николая за лодыжку.
Никогда - ни прежде, ни потом - Николай не испытывал даже близко
схожих ощущений. Его нога словно попала в тиски, грозившие раздавить кость.
Но не это, не это! Он почувствовал, что за этой хваткой прячется
никогда не испытываемая им мощь!..
Его дернуло так, что он вновь упал, ударившись грудью о пол, тут же
приподнялся на руках и свободной ногой снизу вверх врезал в открытый
подбородок чудовища. Попал: пасть со стуком захлопнулась, тут же раздался
густой пароходный рев - тварь, наверное, откусила кусок языка, изо рта
хлынула кровь - и тут, оторвавшись от пола, Николай взлетел. Любопытно,
что, вращаясь вокруг Гоблина, раскручивавшего его за ногу над головой,
Николай успел подумать - даже в эти минуты боли и унижения! - что теперь
знает, что испытал перед смертью вчерашний дог... Тут он взлетел
по-настоящему (наверное, какой-нибудь собачий бог завершил оборот
возмездия); Гоблин, раскрутив противника над головой, бросил его в
ближайшую стену.., мгновение свободного полета, а потом ослепительным и
страшным ударом Николай шарахнулся плечами и спиной о стену.