"Михаил Соколов. Двойник мафиозо" - читать интересную книгу автора

комнату. Звук, разбудивший его, повторился. Это был чистый,
стеклянно-металлический звук ложечки о стакан и, судя по остывающему звону,
посуду несли где-то в коридоре за стеной. Следом раздалось подавленное
хихиканье, глухое, неопределенное запрещение, угадываемое в интонации, и
наконец осторожное покашливание. С усилием, словно бы содержимое его головы
подмерзло за время сна и мысли-рыбы с трудом пронзали вязкость среды, он
стал думать, как много вместилось в последние дни и сколько новых людей он
узнал, и как причудлив, безнадежен поиск никогда не обретавшего реальность
смысла. Воспоминание о вчерашних ночных приключениях, которые он помнил
смутно, но все же достаточно ярко, чтобы не сомневаться в их существовании,
своей абсолютной несовместимостью с обыденностью, наполнили его душу
отчаянием. Он был болен, тяжело болен, об этом знал только он, и он же сам
должен поставить диагноз. Скрипнула дверь. Александр открыл, но тут же
прикрыл глаза. Щурясь в полумраке, в комнату вглядывалась Мария Степановна
и, так как признаков жизни обнаружено не было, голова втянулась обратно.
Александр подумал, что все люди, которых он вчера встречал - не живые
существа, а только ходячие манекены, на которых можно повесить табличку:
шофер, милиционер, стюарт, бандит... Последнюю табличку он можно было бы
повесить многим, может быть всем кому ни попадя. И вдруг мелькнуло жаркое
воспоминание: поцелуй влажных губ Лены, её тяжелое круглое колено... Уже
почти проснувшись, он все ещё плыл в редеющей дреме, различая новые звуки.
Во-первых, сливаясь в сплошной, только изредка разбиваемый близкким рокотом
гул, где-то гудели двигатели автомобилей. Иногда только, по мушиному
долетал с моря звук особенно сильного мотора. Во-вторых, несмолкаемо, давно
и, видимо, прочно став неслышным фоном, звенели разные птичьи голоса.
В-третьих, сам дом громко жил интимной жизнью, озвучаемой то ревом пылесоса
где-то в глубине, то звоном давешней посуды, то визгливым воем
водопроводного крана. Вновь легко и свободно задвигались по внутренностям
век, напоминавшие яркие пятнышки-блики картинки вчерашних кошмаров: стюарт,
с дьявольской отметиной на щеке, уже второй день под разными видами ходит
за ним, периодически кого-то отстреливая; всевозможные бандиты, то и дело
стремящиеся его самого подрезать, либо подстрелить; смутные операторы,
словно играя в компьютерные игры, хладнокровно наводят прицелы на затылки
жертв; бармены, которые на самом деле не бармены, потому что по ковбойски
выхватывают пистолеты, дабы защитить свою (или чужую) собственность; а
главное, главное!.. огромный железный стакан колодца, где, словно
утопленных котят в ведре, собрали отстрелянных боевиков!.. Ему захотелось
курить и повернув голову, он нашел на тумбочке у постели пачку сигарет и
зажигалку. Видимо, почти бессознательно, он перед сном выложил их сюда,
предчувствуя такой вот миг утреннего желания курить. "Мальборо". Своей
"Стюардесы" не было. Дотянувшись, он схватил мягкую уже пачку. Несколько
сигарет, и одна с отломанным фильтром. Иностранный дым, шершаво щекоча
горло, выдул из него постельную размытость. На улице разгар дня, и
собственное лежание в чужом доме и чужой кровати сразу предстало в ином
свете. Ему сделалось неуютно. И вдруг он резко сел; страшно ясно, в
деталях, увидел перед собой застывшие лица мужчин, целившихся друг в
друга... лица, отрешенно лежащий под ним в колодце... окровавленные лица, с
вырванными лбами... лица в которых стрелял он... Он! Он, Александр, кого-то
сбивал, словно фигурки в тире!.. Он в жизни никогда никого не убивал, даже
тараканов брезговал... Александр чувствовал себя так, будто его избили.